Ли Чайлд - Без промаха

– Его зовут Андретти, – сказал Ричер. – Та же история, что с Нендиком.

Суэйн ничего не ответил.

– Расскажите, что вы выяснили насчет кампании. Кого разъярил Армстронг?

Суэйн отвел взгляд в сторону.

– То, что я говорил, неправда. На самом деле я закончил анализ еще несколько дней назад. Да, конечно, он выводил людей из себя. Но никого настолько.

– Так зачем же вы говорили все это?

– Хотел навести ФБР на ложный след, только и всего. По моему ощущению, это не кто-то из наших. И мне не нравится, когда подобным образом чернят наше агентство. Я сделал это ради Фрелих и Кросетти.

– Итак, у вас имеется ощущение, что это не ваши, а у нас – ничего, – сказал Ричер.

– Что будем делать теперь? – спросил Суэйн.

– Искать, – ответила Нигли. – Раз причина не политического характера, значит, личного.

– Я не уверен, что вправе показывать вам подобные материалы, – сказал Суэйн.

– Там есть порочащие его сведения?

– Нет, иначе вы услышали бы о них во время кампании.

– Так какой может получиться вред от того, что мы взглянем на них?

– Да, наверное, никакого.

Они коридорами прошли в библиотеку, и сразу зазвонил телефон. Суэйн взял трубку и тут же протянул ее Ричеру.

– Это вас, – сказал он. – Стайвесант. Ричер с минуту слушал, потом положил трубку.

– Сюда едет Армстронг, – сообщил он. – Он расстроен и хочет поговорить с кем-нибудь, кто был там сегодня.

Оставив Суэйна в библиотеке, они отправились в конференц-зал. Через минуту после них туда вошел Стайвесант с двумя агентами. Он выглядел очень усталым.

Охрана Армстронга опережала его, точно оболочка невидимого, окружающего вице-президента пузыря. Один из его личных охранников зашел в конференц-зал и сообщил за дверь, что все в порядке. Двое других ввели Армстронга. Тот мрачно кивнул всем и подошел к столу.

– Спасибо за сегодняшнюю великолепную работу, – произнес он. – Я перед вами в долгу. И буду в долгу, пока и сам чего-то для вас не сделаю. Так что просите, не стесняясь.

Все молчали.

– У Фрелих остались в Вайоминге родители, – сказал Армстронг. – Ни братьев, ни сестер. Я говорил с ними сегодня. Они одобрили мысль о воскресной заупокойной службе.

И опять никто не произнес ни слова.

– Я хочу присутствовать на ней, – продолжал Армстронг. – Собственно говоря, я буду на ней присутствовать.

– Я бы вам этого не советовал, – сказал Стайвесант.

– Разумеется, я уважаю ваше мнение. Но тут обсуждать нечего. Если придется, я отправлюсь туда один. Я жив лишь потому, что умер другой человек.

– Она знала, на что идет, – отозвался Стайвесант.

– Спасибо. Спасибо вам всем. Я, собственно, и пришел для того, чтобы сказать это.

Личный охранник понял намек и повел Армстронга к двери. Три минуты спустя из его машины поступил радиовызов. Армстронг был в безопасности и ехал в Джорджтаун.

Ричер и Нигли, выйдя из конференц-зала, обнаружили Суэйна уже у лифта одетым в плащ.

– Я собираюсь домой, – сказал он.

– Через час, – ответил Ричер. – Сначала покажите нам папки с документами.

Папок было двенадцать. Одиннадцать содержали необработанные данные – газетные вырезки и интервью. Двенадцатая – исчерпывающее резюме первых одиннадцати. Эта была толста, как средневековая Библия, и читалась, будто роман.

История начиналась с родителей. Мать выросла в Орегоне, перебралась, чтобы окончить колледж, в штат Вашингтон, потом снова вернулась в Орегон. Начальный период основанного ею фармацевтического бизнеса занимал три страницы.

Затем описывалось образование, полученное отцом. Приводилась дата начала военной службы и дата ухода в отставку по причине ухудшения здоровья, однако никаких деталей не сообщалось. Он тоже был уроженцем Орегона и, вернувшись к гражданской жизни, женился на аптекарше. Вскоре у них родилась дочь, а два года спустя – Брук Армстронг.

Отец умер от удара вскоре после того, как Армстронг покинул дом ради учебы в колледже. Армстронг провел семь лет в двух университетах – сначала в Корнеллском, штат Нью-Йорк, потом в калифорнийском Стэнфорде. В Стэнфорде он познакомился с девушкой из Бисмарка. Оба учились в аспирантуре на политологов. Они поженились, обосновались в Северной Дакоте, и Армстронг начал свою политическую карьеру в законодательном собрании штата.

– Здесь вроде ничего? – спросил Ричер.

– Как и где бы то ни было, – ответил Суэйн.

– Так чем же, собственно, объясняется ваше «ощущение»? Кто и почему так сильно ненавидит Армстронга?