Чингиз Абдуллаев - Моё прекрасное алиби

— Хочу познакомиться, — поднял я свой стаканчик. — Ишь, какой шустрый, зачем? — Нужна помощь. Он задумался.

— Именно от меня? — наконец спросил он. — Я плохо говорю по-английски, — признался я. Он снова задумался.

— Знаешь, сколько переводчиков без дела сидят. Почему пришел ко мне. Чем-нибудь промышляешь? — Нет, просто подумал, что ты меньше возьмешь. — А сколько дашь?

— Двадцать долларов в день, — здесь важно не выглядеть особенно щедрым.

— Двадцать долларов, — задохнулся он от гнева, — только пятьдесят. И проценты с твоего дела.

— У меня нет никакого дела, — терпеливо объяснил я, — просто я инвалид.

— Психический? — хмыкнул он. Еще издевается. — Нет физический, у меня нет руки, — показал я ему свой протез. Он сразу протрезвел.

— Извини, я не хотел тебя обидеть. Что нужно делать?

— Помочь мне подобрать несколько костюмов. — И все? — Да, и все.

— У нас в Бруклине в любом магазине говорят по-русски, — объяснил он, — для этого не нужен переводчик.

— Мне нужны особенные костюмы. — Ладно, черт с тобой. Когда ты сел, я уже понял, что ты не отвяжешься. Куда нужно идти?

— Сначала в магазин военной одежды. Есть здесь такой?

Он снова задумался. Когда он думал, он поднимал глаза к небу, словно помогая своим пропитым мозгам. Если человек пьет с утра, значит, он либо опохмеляется, либо неисправимый алкаш и продолжает пить все время. Мой тип относился ко второму разряду вечно пьяных, но здравомыслящих людей.

— Поймаем такси и узнаем у него, — наконец выдал он.

Для этого не нужно было так долго думать. Таксист отвез нас в магазин и я подобрал себе все, что можно купить за деньги и нужно для предстоящей операции. Он ходил радом довольный, как павлин. Нужно сказать, что и он не особенно хорошо владел английским. Только когда мы наконец вышли из магазина, я спросил его: — Как тебя зовут? —

— Леонид, — он выпятил свой небольшой животик и попытался пригладить растрепанные волосы. — Откуда ты? — Из Минска. — А здесь, что делаешь?

Внезапно взгляд у него стал грустным, каким-то потерянным.

— А, черт его знает. Сам не знаю. Все ехали, я тоже сорвался с места. А зачем приехал — честное слово не знаю.

— Давно приехал? — Да уже десять лет, — посчитал он по пальцам.

Таксист обернулся к нам. — Куда едем? — спросил по по-английски. — Куда? — спросил в свою очередь Леонид. — В магазин рыболовных принадлежностей, для рыбаков Есть здесь такой?

— В Нью-Йорке есть все, — победно сказал мой «гид», — : это столица мира.

Он долго говорил что-то водителю, пока тот наконец не кивнул, трогая машину с места. — А тебя как зовут? — спросил Леонид. — Георгий. Можно просто Жора. — Слушай, Жора, а на кой черт ты сюда приехал. Ну раньше ехали, я понимаю, бежали от коммунистов, от советской власти. А сейчас зачем. Что есть хорошего в этой обосранной стране?

— Ты же только что сказал, что Нью-Йорк — столица мира.

— А мир весь гавно, — рявкнул он грозно. Таксист обернулся на нас.

— Езжай, — махнул ему Леонид, — ничего хорошего в этом мире нет. Ты мне, поверь. Я был в Израиле, Австрии, Голландии, Франции, теперь вот Америка. Ничего хорошего нет. Везде одно и то же. Мужчины — дураки и сволочи, а бабы все — прошмандовки. Ничего хорошего в этом мире нет, — повторил он грустно.

Мы ехали довольно долго, минут пятнадцать, пока наконец не остановились у нужного магазина. В этом магазине мы пробыли недолго, буквально несколько минут. Затем заехали в еще один магазин, и на этом я закончил свои покупки. Отпустив такси, мы зашли пообедать в небольшой итальянский ресторанчик.

— Теперь мне нужна машина, — сказал я Леониду, — ты умеешь водить?

— Я догадался, — кивнул он, — ты хочешь ограбить банк, и чтобы я был твоим водителем. Половина добычи моя.

— С одной рукой? — спросил я его. — Да, — он чуть смутился, — об этом я не подумал. Значит, ты какой-то мошенник. Задумал крупную аферу. — Поэтому обратился к первому встречному, — мои вопросы были хуже кулаков. Он еще раз подумал.

— Значит, ты от кого-то скрываешься. — И поэтому хочу, чтобы ты меня отвез в другой город? Хватит придумывать глупости. У тебя есть права? — Нет, — виновато ответил он, — вернее где-то были, но я потерял. — А водить умеешь? — Думаю, да. — Что значит, думаю? — с этим типом мог мог разозлиться даже святой. — Давно не водил машину. Десять лет, — признался он мне наконец. — А в Союзе водил?

— Там у меня была своя машина. «Жигули», третья модель.

— Значит, умеешь. А где посеял водительские права, не помнишь? — Не помню, — он явно огорчился, потом вдруг сказал: — Все время хочу спросить у тебя, где ты потерял свою руку? — В Афганистане.