Сергей Бакшеев - Осколок в голове

– Молчи, сука! Будешь вякать, отпетушу.

Сзади раздались торопливые шаги. Равиль оглянулся. Клетчатая рубашка раздулась шаром на спине убегающей Лили, платок сбился на шею, светлые кудряшки волос пружинисто подпрыгивали. Равиль метнулся вслед, но непослушная нога пудовым грузом тянула к земле.

– Стой! Я не бегу за тобой! Оглянись.

Девушка домчалась до угла барака, резкий вскрик ударил ей в спину зеленые глаза стрельнули назад. У Лили от ужаса перехватило дыхание.

Никто за ней не гонится. Бандит со злобным оскалом стоит над Галей. Та – на коленях. Его рука, вцепившаяся в волосы, грубо запрокинула голову девушки, большой нож приставлен к горлу.

– Если ты смоешься, ее отрезанная башка через минуту будет мотыляться на перекладине. А на столе я разложу кишки этого хмыря. – Равиль не кричал. Он тихо чеканил каждое слово, а девушка смотрела, как острый заточенный нож вдавливается в шею подруги.

Галя вскрикнула, тоскливо и обреченно. Слезы заструились вдоль носа, каждое рыдание толкало шею в острие ножа. Лиля покорно возвращалась. Ее руки судорожно срывали сбившийся платок, словно девушка задыхалась.

– Вот так. Молодец, цыпанька. Присядь, отдышись. – Равиль подхватил кусок веревки, скрутил Гале кисти рук. Другой конец затянул крепким узлом на ножке стола. – Так будет лучше.

Галя уронила голову на стол и затряслась от рыданий. Слезы, не встречая сопротивления, обильно умывали лицо. Равиль смачно выпил стакан вина.

– На чем мы остановились? – повеселев, спросил он, надвигаясь на Лилю.

Девушка прижалась к тонкой перегородке. Пальцы зэка оттягивали пуговицу за пуговицей на ее рубашке, нитки тихо лопались под острым лезвием. Показался атлас черного лифчика, девушка беспомощно прикрылась сжатыми кулачками. Равиль плотоядно улыбался, глаза его жадно скользили вниз.

Последняя отброшенная пуговица обнажила ямку пупка и нежную кожу под ним. Равиль рывком вырвал рубашку из дешевеньких джинсов девушки. Его взгляд стремился протиснуться в щель между брюками и животиком. Темная полоска расширялась при каждом выдохе девушки.

Ремень – вот что мешает его взгляду!

Равиль с силой дернул за хлястик ремешка, девушка пискнула. Беспомощность жертвы лишь придала силы Равилю. Штырек выскочил из кожаной дырки, Равиль разжал пальцы, сжимавшие ремешок, пряжка расстегнулась. Освобожденные джинсы скользнули вниз и зацепились на бедрах девушки. Тонкая белая полоска трусиков заставила задрожать Равиля. Рука отшвырнула нож, дурманящий женский запах сочился снизу и кувалдой бил в нос зэка. В голове сладко мутнело, руки вцепились в девичью талию, глаза выхватывали незагорелую белизну нежной кожи, выпирающей из-под тесного лифчика. Девчонка прерывисто дышала.

Равиль медленно повернул кисти рук, большие пальцы скользнули по бархату живота, нырнули под трусики в пряное тепло. В тот момент, когда подушечки пальцев коснулись жестких волосиков, зэк сжался, зажмурил глаза и сладостно разрядился.

Лиля дернула руками вниз, пытаясь отстраниться. Мучитель ослабил хватку и тяжело задышал. К зловонию давно немытого тела прибавился тяжелый перепревший дух портвейна. Девушка почувствовала, как в костяшки ее пальцев уперся пистолет за поясом Равиля. Руки зэка разжались и заскользили вверх по телу девушки. Его грязные пальцы уткнулись в мягкие навесы грудей.

Лиля выхватила пистолет и оттолкнула Равиля.

– Не подходи! Я выстрелю! – невнятно проговорила она. Голос предательски дрожал. – Не подходи, – с усилием повторила Лиля, но в этот раз предупреждение еще более походило на просьбу, чем на угрозу.

Злость блеснула в темных глазах Равиля. Он схватил сковородку и наотмашь ударил по рукам девушки. Лиля вскрикнула. Пистолет отлетел к ногам Анатолия.

– Толик, стреляй! – взвизгнула Галя. Толик дернулся связанным телом.

– Дура! Сама же привязала, – раздраженно откликнулся он.

– Я некрепко!

Равиль ударил Лилю кулаком в лицо. Девушка упала.

– Сука! – прохрипел он и, прихрамывая, метнулся к Толику. Пальцы вцепились в запыленную рукоять пистолета. – А вы, твари поганые, не цените мою благодарность. Я щас вас всех порешу!

Он обвел горящим взором троих студентов. Лежащая Лиля потирала красную ссадину на щеке, из разбитых рук сочилась кровь, распахнутая рубашка обнажала впалый живот. Равиль неожиданно смягчился:

– Нет, милая, ты не бойся. Это я их урою, сотру в порошок, а тебя трогать не буду. Я тебя с собой возьму, ты мне нравишься. Слушайся меня, тогда не обижу. Вставай, пойдем отведу. Полежишь, отдохнешь, а я пока пошмонаю.