Сергей Бакшеев - Осколок в голове

Тихон кивнул, внимательно слушая рассказ сержанта.

– Ну, приехали мы сюда сразу после сообщения. Сначала думали, глупость какая-то, а может, шутка. Студенты – они ведь шутники, всегда что-нибудь учудят, тем более если такой большой компанией собираются. Но оказалось – дело серьезное. Приехали мы на следующее утро после исчезновения Бортко. До этого, хотя студенты и удивились его пропаже, но думали, что к утру человек появится. Да и не могли они раньше сообщить. Связи – никакой. Ну, мы приехали с Виктором Петровичем, всех опросили и картину детально восстановили. Дело было перед ужином. Все студенты уже вернулись с рисовых полей, так что свидетелей полно. И вот зашел у вашего профессора Бортко спор со студентами насчет этого самого колдуна. Мол, есть материя, а есть сознание. Материя первична, сознания без материи не бывает, и все в таком роде. А тут один возьми и скажи, что бывает и наоборот. Потоком сознания можно влиять на материю, и что колдун местный этим и занимается. Тут Семен Михайлович совсем уж из себя вышел. «Невежество, – говорит, – марксистко-ленинская философия нас не этому учит. Сейчас я вам этого колдуна приведу, и вы убедитесь, что это малограмотный отсталый человек и что он может пудрить мозги только еще более безграмотным людям, а не советским передовым студентам». Сказал это и пошел прямо к юрте. Вон туда.

Федорчук показал на юрту. Ребята дружно, как по указке, устремили вслед пытливые взгляды.

– А было еще не шибко темно, – продолжил рассказ Федорчук. – Все отлично видно, и десятки глаз смотрели, как Бортко шел к юрте. А двое студентов даже за ним увязались, но перед самой юртой оробели и заходить внутрь не стали. В стороне стояли. И вот, в самый тот момент, когда Бортко заходил в юрту, из-за этого угла барака, – Федорчук показал в противоположную сторону, – появился аксакал-колдун на верблюде. Верблюд его всхрапнул или промычал, не знаю, какие там звуки эти горбуны издают, и все студенты к нему обернулись. Кто-то из студентов сказал аксакалу: «А он к вам пошел» и показал на Бортко, заходящего в юрту. Колдун увидел, заволновался, что-то крикнул и поскакал туда на верблюде. Не понравилось ему что без хозяина в дом заходят. Оно и понятно. Около юрты колдун слез с верблюда, зашел внутрь и сразу пригласил тех двоих студентов тоже войти.

Федорчук замолчал, достал сигарету и закурил.

– Да-а, вот такие дела. – Он задумчиво глядел на юрту.

– А дальше что? – не выдержав затянувшейся паузы, допытывался Тихон.

– Дальше? – Федорчук недоуменно оглянулся. – А дальше ничего. В юрте Бортко Семена Михайловича не было. Никого там не было. Пустая была юрта. Это подтвердили и те двое ребят, что вошли первыми, и колдун, и другие студенты, кто прибежал туда, когда узнал в чем дело. Мы с Петелиным приехали на следующее утро. Проверили, конечно, эту юрту. Там даже мебели нет никакой, спрятаться абсолютно негде. Да и зачем уважаемому профессору в прятки играть?

– Странная история, – задумчиво произнес Заколов.

– Места здесь такие. – Федорчук прощупал окрестности брезгливым взглядом.

– А много времени прошло с того момента, как в юрту вошел Бортко, а потом заглянули студенты? – спросил Тихон.

– Минуты две. Сколько еще времени надо, чтобы отсюда до юрты на верблюде доехать? И стенки юрты мы проверили, – предупреждая следующий вопрос, уточнил сержант. – Там каркас из деревянных решеток состоит. Ячейки маленькие, человек не пролезет. Студенты стояли рядом, никакого шума не слышали.

– А вдруг Бортко внутрь и не заходил, а обогнул юрту и скрылся в степи? – задумался Тихон.

– Теперь что угодно можно говорить. А тогда все показали, что видели, как Бортко откинул полог и в юрту шагнул. И степь – не лес, быстро не скроешься. Хотя я сам думал, может, мираж какой приключился? Или массовый гипноз колдун устроил? Да, еще! На следующий день наш молодой лейтенант Андрюха Мартынов вызвался поискать преподавателя с собакой. У нас-то в штате ищеек нет, но у его знакомого была обученная овчарка. Дали собаке вещи Бортко понюхать и пустили по следу. Овчарка меж бараками повертелась и прямиком к юрте направилась. Внутрь вошла, нюхала, мордой тыкалась, а потом как взвизгнет, подпрыгнет и – наружу. Стала тереться, лизаться, губа у нее быстро опухла, слюна пошла. Потом собака упала, у нее судороги начались. Лапами дергала, визжала, как ребенок, и околела. Лейтенант тогда плакал. Да и у меня слезы навернулись, так жалостно псина мучилась.