Сергей Бакшеев - Осколок в голове

Долгих два дня и две ночи шло войско Тимура в направлении Золотой Орды. Когда последние обозы уплыли за горизонт, Рустам, все это время благополучно скрывавшейся в глубине пустыни, вернулся к отцовскому тайнику. Он спешил помочь отцу выбраться, но вытоптанная десятками тысяч ног поверхность степи сильно изменилась.

Никакой бамбуковой трубочки уже не было видно, и Рустам изрыл голыми руками много мест, прежде чем отыскал отцовский тайник. Когда он сдвинул плиту, то увидел отца, безмятежно спавшего вечным сном на двух мешках с порохом. Рядом холодным блеском равнодушно мерцало золото в трех кувшинах.

Повзрослевший за время испытаний Рустам обмыт лицо старика, стряхнул песок с его одежды, прочел молитву и плотно прикрыт тайник, ставший могилой. Повинуясь предсмертной воле отца, он забрал с собой только два кувшина с монетами, а третий, с именем Шакена, оставил в тайнике.

Молодой наследник умершего купца, гонимый тягостными мыслями, благополучно добрался до Отрара, а затем и до Самарканда. Там, расплачиваясь за постой, он имел неосторожность обнаружить свое богатство перед алчными глазами.

По дороге из Самарканда в Хиву его ограбили, отобрав все.

Рустам долго плакал, сетуя на несправедливость судьбы. Возвращаться домой к матери с вестью о смерти отца и с пустыми руками он посчитал унизительным. Почему ворам и бандитам так легко достаются плоды многолетнего тяжелого труда честных людей? Если люди живут по таким несправедливым законам, то он сам готов стать вором, думал озлобленный Рустам, сын Хасима, возвращаясь в богатый Самарканд.

Раненый Шакен очнулся необычайно темной непроглядной ночью. Вверху не было видно ни одной звезды, и чернота нагло и плотно облепляла воина.

Как быстро наползли бескрайние тучи, подумал Шакен и тут же вспомнил яркую вспышку. Даже в глазах закололо. Он повертел головой, двинул сначала одной ногой, потом другой, ощупал себя руками – повезло, остался цел после неожиданного взрыва из-под копыта верблюда.

Только слегка саднило обожженное лицо, на нем была толстая корка запекшейся крови.

Шакен приподнялся, его руки уткнулись в большое остывшее тело мертвого верблюда. Пальцы Шакена торопливо зашарили по земле. Ему быстрее надо найти свою выпавшую саблю. Враг может притаиться рядом, и Шакен должен быть вооружен и готов к бою. Он нащупал вожделенную полоску стали и благоговейно прикрыт ее ладонью.

Но что это? Поверхность сабли сильно нагрелась. Шакен приподнял ее, обратная сторона клинка была гораздо прохладнее. Так может нагреться металл, только если… Если он долго лежит на солнце!

Шакен суетливо ощупал землю – песок тоже был теплым. Он поднял лицо вверх, замер и явственно ощутил, как теплые солнечные лучи ласкают его щеки.

Но почему он не видит солнца?!

Шакен нервно сдирал куски кровяной корки, залепившей лицо. Он отбрасывал липкую мякоть и глядел вверх, надеясь, что вот-вот черная пелена окончательно спадет, и он увидит яркий солнечный свет. Шакен злобно протер очищенные от крови глаза, но его пальцы вместо глаз угодили в большие маслянистые дырки. Он ощупал вытекшие глазницы и неистово закричал, угрожая кулаком невидимому солнцу, будто оно было виновно в его слепоте.

На закате дня его обнаружили передовые части наступающих войск Тимура.

Шакен в окровавленном халате сидел на земле, откинувшись спиной на тушу убитого верблюда. Рядом валялись тела троих поверженных монголов, один из которых, судя по его одежде и оружию, был большим командиром. Воины с уважением отнеслись к раненому Шакену в одиночку одолевшему сильных врагов. Вид кровавых ран у поверженных противников говорил о том, что схватка была жестокой.

Ослепший Шакен сказался тяжелораненым и на вопросы отвечал очень скупо. Его три дня откармливали проходившие войска. Единственная уцелевшая монгольская лошадь, набравшая сил за эти дни, досталась Шакену.

Когда армия прошла, Шакен, мужественно смирившийся с вечной слепотой, отправился на поиски тайника Хасима. Он не сомневался, что купец сдержал слово и оставил там деньги. Но сколько ни мыкался слепой охранник по степным пескам, тайника он не нашел.

Лошадь вывела Шакена в местный аул. Сердобольная вдова приютила слепого воина. Шакен остался в этих краях, веря, что если не он, то его дети обязательно найдут причитающееся ему золото.

Федорчуку несколько раз пришлось накручивать диск старенького телефона в кабинете председателя колхоза, пока сквозь гул и потрескивания не послышались длинные гудки. Он вдавил трубку в ухо и, как только услышал суровое: «Тимофеев слушает», сразу гаркнул, как командир на параде: