Сергей Бакшеев - Осколок в голове

– Ой беда! – приговаривал сержант, разглядывая обгоревшие обломки. – Требо шукать Заколова. Что он делал рядом с убитым лейтенантом? И на председателя напал. А если дитя по его вине погибло, то…

Сержант вспомнил взрывной характер полковника авиации Тимофеева. Если с его внуком, не дай бог, что случится, то для виновника самое безопасное место – тюремная камера.

Сержант решил как можно быстрее во всем разобраться и поспешил к студентам.

Федорчук ехал вдоль канала по направлению к лагерю. Неожиданно наперерез выскочил низкорослый кореец, размахивающий руками.

– Товариса милиционер, товариса милиционер! – твердил он, подбежав к окну.

– Черт! Ты куда под колеса кидаешься?

– Моя масина угнали. Товариса милиционер, догнать надо!

Федорчук узнал в корейце водителя колхозной водовозки. Рядом появился парень с перебинтованной кучерявой головой, по виду – типичный студент.

– Погоди, не вопи! – Федорчук грубо перебил корейца. – Расскажи, что произошло? Кому понадобилась твоя колымага?

– Колымага? Почему колымага? Мы, корейцы, калым не платим. Мы не казахи.

– О господи! Кто твою водовозку угнал?

– Двое наглых парней. Осень наглых! Один толстый, другой крепкий. Сила у него есть. И смотрит как начатьник. Остановили, подвези, говорят. А сами прыг – и уехали.

– Ты их раньше видел?

– Нет, не местные.

– Может, из студентов?

– Нет, – вмешался парень с забинтованной головой. – Это не наши. И в городе я их никогда не видел.

– Один, говоришь, толстый? – В голове сержанта щелчком включилась неожиданная мысль. Он вытянул из кармана листок с рисунком подозреваемого в похищении младенца. – Не этот, случайно?

– Он! – выдохнул кореец, выкатив от удивления глаза, да так и остался с открытым ртом.

– Похож, – подтвердил студент. – Только теперь у него глаз подбитый.

– Куда они поехали?

– Туда. Туда, – дружно замахали руками кореец и студент.

– Садитесь! – приказал сержант и, как только захлопнулись дверцы, резко газанул. – Куда идет дорога? – спросил он корейца.

– Токо к рисовым чекам. И к лагерю, где сейчас студенты.

– Голову они тебе разбили? – Федорчук стрельнул глазами в кучерявого студента.

– Нет. Это еще вчера. В степи кто-то напал.

– Ну-ка, ну-ка, поподробнее этот эпизодик опиши.

Пока Боня сбивчиво рассказывал свою историю, показались бараки. Уазик влетел в центр лагеря и резко затормозил перед капотом водовозки.

– Моя масина! Что с ней стало? – вскинув руки, запричитал кореец.

Бампер водовозки углом пробил стенку барака, осколки стекол валялись под колесами.

– Моя милиция меня бережет, – саркастически встретила Галя появление Федорчука.

Старший сержант окинул взглядом странную картину. Разбитая водовозка, протараненный барак. У распахнутой кабины пулураздетый Заколов. Он весь в пыли, локоть замотан окровавленной тряпкой.

Студент только мельком взглянул на милиционера, но от Федорчука не ускользнул его напряженный взгляд. Заколов склонился над лежащей девушкой. Красивое девичье лицо зверски разбито. Рядом молодой преподаватель и студентка, которая смотрит так, будто Федорчук в чем-то виновен. Сержант положил пальцы на рукоять пистолета.

– Что здесь произошло? – строго спросил Федорчук, опасливо посматривая на Заколова.

– Да, Галка. Объясни, в чем дело? Что это все значит? – Заколов обвел вокруг рукой.

– Откуда у тебя ребенок? – Галя напряженно смотрит на Тихона.

Сержант насторожился:

– Какой ребенок?

– В степи у этих подонков отобрал, – Тихон кивнул в сторону кухни. Он повернулся, но увидел лишь Анатолия с притихшим малышом на руках. – Где они?

– Они? Те двое из водовозки? Я их отвязала, – испуганно произнесла Галя.

Сержант проследил за взглядом Заколова и увидел Толика с ребенком.

– Малыш жив!? – вскричал он.

– Да. С ним все в порядке. Только пеленки бы переменить. Вот у меня еще осталось, – Тихон вытащил из кармана половину разорванной футболки.

– Ты пеленал малыша? – ласково удивилась Лиля.

– Пришлось. Давай помогу подняться, – предложил Тихон.

Девушка вскинула руки, молодой человек нежно обхватил ее и поднял.

– Только не смотри мне в лицо, – попросила Лиля. – Я, наверное, ужасно выгляжу.

– До свадьбы заживет, – пошутил Тихон и тут же покраснел. Какой свадьбы, с кем? Двусмысленно получилось.

Девушка тоже зарделась:

– Все равно не смотри. Я прошу.

Тихон внес Лилю в барак. Федорчук показал рисунок с толстяком Гале и Карасько: