Чингиз Абдуллаев - Третий вариант

Люцерн не просто красивый город. Это как раз тот город, который лежит на полпути между Цюрихом, находящимся на северо-востоке страны, и крупными городами, находящимися на юго-западе. А ведь очень богатый человек, каким, безусловно, был Рашид Касимов, не поедет в обычную деревню или поселок. Ему нужен роскошный отель, факс, телефоны. Словом, современный город с инфраструктурой. Как раз такой, как Люцерн.

Я объясняю Надежде задачу, даю ей фотографию и отправляю ее в город. А сам иду в ресторан, и эти двое придурков почти полдня тоже сидят со мной в ресторане, ожидая, когда я наконец начну искать исчезнувшего коммерсанта. А я после ресторана гуляю по парку, делая вид, что не замечаю зверских выражений на лицах моих провожатых.

Надежда объявляется только в третьем часу. Уставшая, но счастливая. Уже по ее глазам понимаю: наша поездка сюда увенчалась успехом. Она быстро учится делу: на этот раз не кричит, ничем не выдает себя, словно нарочно хочет меня немного подразнить. И только когда она быстро поглощает салаты и горячую еду, я первым не выдерживаю.

— Почему молчите о деле? — спрашиваю сердито. — Перестаньте есть и скажите, наконец, обнаружили здесь его присутствие?

— Угу, — кивает она, набивая рот. В этот момент она похожа на большого ребенка.

— Где? — требую я, оглядываясь на наших контролеров. Их девушка явно не интересует. Им интересен только я. Дуракам и в голову не может прийти, что самую важную часть операции я доверил переводчице.

— В «Гранд-отеле» его узнал портье, — заговорщицки шепчет она. — Он подтвердил, что этот коммерсант останавливался здесь шесть месяцев назад. Мы посмотрели по документам. Его фамилия Мирзоян.

— Нет, — возражаю я, — его фамилия Касимов, вы что-то путаете.

— Ничего я не путаю, — обиженно говорит Надежда, — менеджер его сразу узнал. Маленький, лысый, подвижный, с тонкой щеткой усов, с родинкой на голове. Он сразу открыл свою книгу и назвал фамилию гостя.

— Значит, вы нашли не того, — разочарованно говорю я, — у него совсем другая фамилия.

— Да это он, — возмущается она, даже забыв про еду. — Как вам не стыдно? Я весь город обегала, а вы мне не верите.

— Стыд, — терпеливо объясняю, — понятие нравственное. А мне нужны конкретные факты и доказательства.

— Ну тогда идите сами в отель и проверяйте, — предлагает она и снова принимается за еду.

— Сначала мне нужно избавиться от наших друзей, — я выразительно показываю на сидящих в зале провожатых.

— Нет ничего легче, — говорит она. — Спускайтесь в женский туалет и убегайте оттуда. Там открывается окно. Им в голову не придет, что вы убежали через женский туалет.

— Честно говоря, мне тоже, — признаюсь я, слегка ошарашенный таким предложением.

— Слушайте, — она смотрит на меня с отвращением, — не разыгрывайте из себя идиота. Вам говорят — идите, значит, идите. И не спорьте со мной. Я уже проверяла, окно там открыто, даже вы сможете перелезть.

Я смотрю на нее, и до этой наглой дуры постепенно доходит, что именно она сказала.

— Извините меня, — спохватывается переводчица, — я не хотела вас обидеть.

— А вы меня не обидели, — парирую я, — просто вы точно определили мое нынешнее состояние… Ладно, попробую вам поверить. Но если меня застукают в женском туалете, то решат, что я извращенец. Я уже не говорю о женщинах, которые могут там быть в этот момент.

— Там кабина на одного человека, — деловито сообщает она и вдруг добавляет: — Я не думала, что вы такой боязливый. Вы казались мне храбрым человеком.

После этих слов мне остается только встать и выйти. Что я и делаю. В женском туалете действительно открыто окно, через которое я вылезаю на улицу. А потом спокойно отхожу на два квартала, ловлю такси и еду в «Гранд-отель». Нужно сказать, ничего более красивого я в своей жизни не видел. Когда я подъезжаю к отелю, солнце бьет в него лучами, и он становится каким-то красновато-желтым, словно золотым. Полное название этой гостиницы — «Гранд-отель Националь». Отель небольшой, как я потом узнал, всего восемьдесят номеров. Зато портье знает всех в лицо. Когда я подхожу к нему, он вежливо здоровается. Только тут я вспоминаю, что совсем не знаю языка. Как же мне объясняться с этим типом? Приходится долго кричать «гел», «гел», имея в виду девушку, которая здесь была. Это одно из немногих слов, которое я запомнил еще со школы. Потом мы долго изображаем двух глухонемых идиотов, пока наконец я не показываю ему карточку Касимова. Он сразу кивает головой, открывает книгу регистраций и выписывает оттуда имя. Я не совсем кретин, чтобы не суметь прочитать его. Фамилия была та самая, что мне назвала Надежда.