Чингиз Абдуллаев: Третий вариант

Нужно попытаться оторваться от этих типов. Но как это сделать, если все мое имущество в доме? И чемоданчик с деньгами тоже там. А без денег я — нуль. Настоящий инвалид, который должен жить на нищенскую пенсию. Если, конечно, смогу ее выбить из нашего правительства. У меня там в чемоданчике еще двести тысяч долларов. Пятьдесят я тогда в Ленинграде оставил, для семьи. Переслал до своей «смерти». Надеюсь, моя бывшая жена сумеет по-умному ими распорядиться. Я бы ей и копейки не послал. Это все для мальчика, для моего сына. Иногда ночью его во сне вижу. Какой он стал за два года? Уже, наверное, вырос, совсем взрослый. А поехать, увидеть его никак нельзя. Меня могут сразу вычислить, и тогда ни мне, ни ему хорошо не будет. Вот и приходится его только во сне обнимать.

Интересно, как этим типам удалось меня найти? Ведь Савелий мог и не расколоться. Старик твердый, кремень-мужик. Тогда каким образом им удалось меня вычислить? Каким? Дома у меня лежат три паспорта, один из них с пустыми страницами. Можно вписать любую фамилию. Мне и придется теперь уезжать отсюда, придумывая для себя новую фамилию.

Я живу в домике у Агриппины Изольдовны, в конце улицы. Меня занимает, откуда такое имя у этой милой старушки в этой сибирской глуши? Впрочем, и не такое бывает. Через две улицы живет Домна Николаевна. О чем думал ее папаша, когда давал имя дочери? Кажется, я постепенно становлюсь типичным жителем маленького городка со своими провинциальными комплексами и амбициями. За два года почти всех здесь узнал. И ко мне привыкли. А некоторые молодые девочки даже заглядываются. Хотя после смерти Ирины мне на них смотреть особенно не хочется. Был я два раза в Новосибирске, находил там проституток.

А один раз даже в Хабаровск поехал. Вот уж где раздолье. В единственной приличной гостинице — девочки со своими мальчиками-сутенерами. Можешь выбрать любую. С проститутками мне легче. Не нужно изображать из себя влюбленного павиана, говорить глупости, вилять хвостом и все только для того, чтобы переспать с женщиной, а наутро ее забыть. Гораздо честнее просто заплатить и ни о чем не спрашивать.

Поэтому на местных девочек в Леньках я внимания не обращаю. В городке все устоялось, спокойно, благородно. Здесь, конечно, проституток не бывает. Да и туристов никогда не видели. Командированный какой — и то редкий гость. Есть две-три соломенные вдовушки, готовые оказать услуги любому желающему. Но это честные и милые женщины. Просто от безысходности такие, от однообразного своего житья.

И все-таки, почему они так нагло идут за мной? Словно не боятся, что я могу сбежать. Может, они знают про мой чемоданчик? Вроде не должны, спрятал я его неплохо. А бабки Агриппы сейчас дома нет. Она к племяннице в деревню уехала. Ключи от дома мне оставила, и посторонние там появиться не могли. Соседи бы сразу заметили. Такие глазастые и ушастые соседи бывают только в провинциальных городах, где любая новость о соседском петухе — целое событие, которое обсуждается несколько дней. Еще бы, ведь для них она гораздо интереснее, чем переворот в Сомали или ураган в Индонезии.

Я на секунду останавливаюсь, чтобы оценить возможности моих преследователей. Достаточно крепкие, сильные. Справиться будет трудно. Но можно. Один слишком размахивает руками, не собран. Второй, коренастый, одетый в темные брюки и зеленую куртку, наоборот, угрюмый и мрачный. С ним будет посложнее. Видимо, бывший спортсмен. А у меня одна правая рука на них обоих. И все же, думаю, ребятам придется нелегко. Судя по лицам, они этого еще не понимают. Еще не знают, что я тот самый Левша, на счету которого больше трупов, чем пальцев на их конечностях. Они даже не подозревают, что одна моя рука плюс голова гораздо сильнее, чем два накачанных мускулами пустоголовых балбеса. И мне сейчас нужно им это доказать.

В большой гостиной было уютно и прохладно. Бесшумно работали японские кондиционеры, встроенные в стену. Три больших глубоких дивана с раскинутыми на них подушками создавали впечатление трех раковин, готовых проглотить любое живое существо. Несмотря на теплую весеннюю погоду, в конце зала горел камин, создавая особое ощущение уюта и покоя. В комнате находилось два человека. Один был коротышка, подвижный, нервный, с узкой полоской усов и большой лысой головой. Другой, напротив, высокого роста, массивный, неповоротливый, с тяжелыми, грубыми чертами лица и отвисшим подбородком. Он курил трубку, время от времени выбивая ее содержимое в стоявшую перед ним пепельницу. В гостиной иногда появлялась молодая девушка, приносившая кофе или чай, спиртное или соки, смотря по тому, что они пожелают.