Чингиз Абдуллаев - Третий вариант

— Вы никому не сообщали, кого посылает банк в Швейцарию? — на всякий случай спросил он Касимова.

— Я не идиот! — отрезал тот. — Зачем мне рассказывать кому-нибудь еще о таких деньгах? Или вы действительно думаете, что я мог сделать подобную глупость?

Потапенко снова взглянул на Мясникова. Даже вспыльчивый банкир понял, что Касимов говорит правду. Когда речь шла о таких суммах, никто бы не стал рисковать. И тем более рассказывать о них третьей стороне.

— Тогда кто напал на нашего сотрудника? — задал наконец сакраментальный вопрос Потапенко. Все молча уставились друг на друга.

— Во всяком случае, не наши люди, — тихо произнес Хайфулин. — Может быть, утечка информации шла из вашего банка?

— Это мы уже проверяем, — мрачно сказал Потапенко, — но откуда такая точность и оперативность? Сначала Кондаков, потом Мальчиков. Неужели и в первом случае были не ваши люди?

— Я бы не успел так быстро сделать венгерскую визу, — заявил Хайфулин, — или найти кого-то с дипломатическим паспортом, чтобы попасть в Будапешт без визы. Это очень сложно. Мы считали, что вы просто устроили небольшую провокацию, чтобы не допустить поездки Кондакова.

Теперь оба профессионала говорили достаточно тихо, чтобы их никто не мог услышать, кроме Мясникова и Касимова, которые по ходу разбирательства все больше убеждались во вмешательстве какой-то третьей силы. Эта третья сила была слишком хорошо осведомлена обо всех делах в банке и об их отношениях. И, самое главное, знала о деньгах в швейцарских банках.

— Мы, кажется, все просто подставились, — подвел итог Потапенко. — Нас обманули, как мальчишек.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Касимов.

— Боюсь, у нас почти не осталось времени, — честно признался Потапенко. — Кто мог знать обо всех деталях ваших операций в Швейцарии? Кто мог знать о ваших отношениях? Кто мог узнать о поездке Кондакова в Будапешт и Мальчикова в Цюрих? Кто мог организовать все на достаточно профессиональном уровне, поставив нас на грань войны? И, наконец, кто более всего заинтересован в сохранении денег на счетах и недопущении туда наших представителей? Вы меня понимаете?

Касимов и Мясников испуганно смотрели друг на друга. Этого не могло быть… Но картина, выстроенная Потапенко, была полная, слишком впечатляющая, чтобы ошибиться. Такой информацией могла обладать только одна сторона. И только эта сторона была заинтересована в том, чтобы все лежавшие на счетах деньги до завтрашнего дня остались там же, где были и раньше. И этой стороной были владельцы денег.

— Черт возьми! — вскрикнул Касимов. — Кажется, нас всех просто обманули!

— Если это они, — леденяще спокойно и медленно заговорил банкир, — тогда все кончено. Мы все покойники, господа, и с этим уже ничего нельзя сделать.

В самолете было достаточно времени, чтобы спокойно поразмыслить. Признаюсь, мне было интересно, почему они послали со мной именно эту сучку. Неужели она их человек? Я уже понимал, какие силы стоят за моими заказчиками. Но, признаться, не рассчитывал на такого провожатого. В принципе они могли послать со мной кого угодно; с другой стороны, посланец должен был отвечать очень жестким критериям: знать иностранные языки, иметь швейцарскую визу и вдобавок быть их осведомителем.

Она сидела у иллюминатора и тоже о чем-то думала. Интересно, о чем? И потом, она одета не совсем по сезону. Сейчас у нас довольно прохладно, а в Швейцарии, судя по моим предположениям, тоже не должно быть тепло. Однако она в куртке, а в сумку вряд ли поместится теплое пальто.

Когда стюардесса приносит выпить, она просит подать ей стакан яблочного сока. Я более традиционен и прошу водки и апельсинового сока. Такое ощущение, что она отрешена от жизни. Впрочем, это ее дело. Надеюсь, она действительно хорошая переводчица. А на все остальное мне наплевать.

Представляю, как унизительно для «владельца скотобойни» отправлять в Швейцарию на поиски нужного им человека инвалида и такую девицу. Наверное, он бесится от злобы. Если бы не крайняя необходимость и не моя репутация, он бы никогда не согласился на такой вариант. Впрочем, и я бы не согласился. Платят много, но и риск огромный. Ведь если я не найду Касимова, придется прятаться уже от моих заказчиков, которые не только захотят вернуть задаток, но и обеспечить мое вечное молчание.

Судя по всему, в самолете их людей нет. Во всяком случае, в нашем салоне. Подготовить еще одного человека они, конечно, не успели. Но это совсем не значит, что нас никто не будет встречать в аэропорту. Там наверняка дежурят их люди, которые должны были остаться после исчезновения Рашида Касимова. Они долго проверяли в Швейцарии, потому что понимают: все нити начинаются именно оттуда. На месте нас обязательно будут ждать подручные моего заказчика. Мою напарницу это, кажется, не волнует. Ее не волнует ничто на свете. Она просто выпивает свой яблочный сок и сразу засыпает, прижавшись головой к иллюминатору. Почему она меня так раздражает? Наверное, потому, что должна исполнять роль моего своеобразного «костыля», помогая ориентироваться в незнакомой среде. А я привык всегда и во всем полагаться только на себя. Впрочем, это не значит, что мне никогда не помогали. Хорошее оружие, нужные заказчики, необходимые посредники — все это у меня было. Но никогда еще не было подобного «костыля», от которого во многом зависел успех операции.