Сергей Ермаков - Поп-звёздные войны (Поцелуй змеи)

– Отдай… – хрипло произнес Роман и потянулся за оружием.

– Нет, не отдам, – помотал головой Краб, – убирайтесь отсюда.

Рома понял, что спорить бесполезно, можно схлопотать еще, поэтому встал, шатаясь, помог подняться своему безжизненному гамадрилу и вдвоем они направились к выходу. "Зайка", оказавшись в безопасной удаленности, пригрозила, что еще вернется, что разговор еще не закончен. Татьяна сделала устрашающий шаг в ее сторону и любовница Бальгана поспешила скрыться. Когда бандиты ушли, Краб подвел итоги минувших дней и сделал неутешительные выводы.

Первый был таким. Татьяниной смерти может желать маньяк Коваленко за то, что она не стала петь его песни. Эта версия не была убедительной, хотя и была главной на вооружении у майора Прохорова, поэтому не могла быть снята со счетов. Опять же, продюсеру Бальгану в материальном плане была очень выгодна смерть Татьяны – он мог заработать на этом большую кучу денег. Так же и Милена Дольская вполне могла нанять киллера для покушения на Татьяну – отношения их не блистали сердечностью, а в творческом плане обскакать Татьяну ей уже было невозможно.

Странным было то, что от киллера воняло тем же одеколоном, что и от Прохорова. А может майора и наняла для убийства Татьяны поп-дива Дольская? А потом посоветовала Бальгану пригласить его как сыщика, чтобы убийца был стопроцентно не найден? Или подставлен какой-нибудь Коваленко, который ни сном, ни духом и оружия толком в руках держать не умеет? А теперь вот еще появилась и взбалмошная "зайка" с компанией братцев-уголовников, любой из которых вполне мог палить в гримерке и на улице. Но кто из них был убийцей – вот в чем состоял поистине Гамлетовский вопрос. Задача была потрудней любой головоломки, но ее нужно было во чтоб это ни стало решить.

Назавтра Татьяне позвонила Марина, сообщила, что она вернулась из Тулы, поставила машину на стоянку и теперь Татьяна может брать ее снова. Таня поинтересовалась здоровьем мамы, спросила как там в Туле вообще дела, рассказала о своей стычке с Миленой Дольской в ресторане. Услышав о том, что Татьяна перешла на личности, к дочери подошел Краб и встал рядом, пристально глядя на нее и покачивая головой, готовый в любой момент отключить телефон, чтобы Татьяна не разболтала Марине об их встрече с "зайкой". Похоже, что Татьяна именно это и собиралась сделать, потому что под жестким взглядом отца закончив разговор с Мариной, надула губы и уселась в углу дивана, поджав под себя ноги. Отец сел напротив нее за журнальный столик, расстелил на нем тряпочку и стал разбирать для ревизии отобранный вчера у "бригадира" Ромы пистолет. Обойма была полной, да и пистолет новеньким – может, стреляли из него раза два всего.

– Зачем тебе он? – боязливо косясь на оружие, спросила Татьяна. – Выкинь его лучше!

Краб ответил, что в их теперешней непростой ситуации лучше быть вооруженным огнестрельным оружием, чем кидаться в киллеров пудреницами, бильярдными шарами или бросаться на них с обломками кия. Татьяна предположила, что может быть, этот Рома-бандит, брат "зайки" убил кого-нибудь из этого пистолета, а "повесят" потом это убийство на ее отца, если у него оружие найдут. Краб ответил, что пусть лучше на него убийство вешают, чем самому оказаться убитым, а еще хуже – увидеть мертвой свою дочь. Татьяна помолчала и спросила – отчего отец ей не позволил рассказать Марине про "зайку"?

– Никогда не лезь в семейные дела, дочь, – посоветовал Краб, – Марина с Бальганом все равно помирятся, а ты потом в результате виноватой окажешься. Сами они разберутся без тебя и с "зайкой", и в своих отношениях.

Татьяна стала спорить, но отец сослался ей на свой жизненный опыт и рассказал историю как он однажды тоже вмешался в семейную ссору соседей по общежитию, будучи еще молодым офицером и набил морду прапорщику, который напивался ежедневно по вечерам и избивал свою жену. Так результатом этой истории стало то, что жена прапорщика отлежалась от побоев и потащила мужа в милицию заявление писать на Краба, что тот, мол, напал на него и на нее и избил. Посадили тогда Краба на офицерскую гауптвахту за его добрые намерения.

– Пусть Бальган сам все расскажет своей жене, – сказал отец Тане, всовывая обойму в рукоять пистолета, – мы-то, ведь с тобой могли ничего и не знать о существовании этой самой Зайки.

– Но мы-то ведь знали, – возразила Татьяна, – знали и промолчали, так выходит? Она потом попрекнет меня, скажет, мол, что ж ты знала и молчала? Нет, лучше, папа, я расскажу все Маринке, пусть знает какой Бальган гад.