Сергей Зверев - Черный мятеж

После таких предупреждений не только у рыбаков пропадет охота «делать ноги». Потрясая оружием, толпа на катере выкрикивала ругательства и угрозы. Когда на катере убедились, что запугали рыбаков достаточно, из чрева судна вышел Онигминде. На лице хозяина джунглей было написано презрение ко всем и ко всему. Налитые кровью глаза нагло обшаривали рыбацкое судно. Куря сигару и сплевывая на палубу, он подозвал к себе одного из помощников и что-то сказал ему на ухо. Подчиненный быстрым шагом прошел на нос катера и скомандовал стоявшим там солдатам:

– Осмотреть шхуну! При обнаружении чего-нибудь подозрительного или странного сообщить лично господину Онигминде!

Около десяти человек (большинство команды катера) перебросили на шхуну мостки и перебрались на нее. За ними, не спеша и вальяжно, последовал и сам Джулиус. Поднявшись на борт шхуны, команда Онигминде начала допрос рыбаков.

– Куда следуете?

– В Ломе. Мы рыбаки, – отвечал напуганный шкипер, растерянно озираясь.

– Почему пытались уйти? – допытывался повстанец у рыбака, грозно потрясая автоматом.

– Мы не пытались…

– Что?! Ты мне еще будешь здесь сказки рассказывать? – взревел мятежник, ткнув кулаком в живот собеседника.

– Мы поздно вас заметили, а иначе бы обязательно остановились! – Тон голоса шкипера был убедителен.

Он обернулся к своей команде, как бы ища поддержки. Те послушно закивали, подтверждая слова шкипера.

– Кто-нибудь из чужих на борту есть? – чуть спокойнее спросил повстанец.

– Какие чужие, откуда им взяться?

– Отвечай только на мои вопросы! – снова вскипел «следователь».

– Никого, только рыба, – отрицательно замотал головой рыбак. – Немного рыбы, я правду говорю.

После этого вмешался сам Онигминде:

– Проведите тотальный обыск на шхуне. Если этот шкипер соврал… – он скосил взгляд в сторону посеревшего от страха рыбака и продолжил: – Тогда мы пристрелим его и отрежем язык для корма рыбам.

Сделав паузу, он ухмыльнулся:

– А то что же это получается? Надо же и рыбе подкормиться.

Последнее заявление подействовало на допрашиваемого самым неожиданным образом: видимо, от страха он начал громко и часто икать. Выпучив глаза, он сотрясался в приступах икоты. Несмотря на серьезность момента, Джулиус не смог удержаться от смеха. Впрочем, многих его смех ужасал еще больше, чем грозный тон.

На шхуне начался обыск. Послышался звон чего-то металлического, звуки падения каких-то предметов, топот ног и ругательства. Люди с катера, воодушевленные присутствием шефа на корабле, старались вовсю. Они заглядывали за каждый выступ, переворачивали сети и разве что не отдирали краску на палубе. Лицо Онигминде мрачнело после каждого пустого закоулка на шхуне.

«Неужели мы ошиблись?» – думал он, посасывая сигару.

Солнце светило ему в лицо, и, почти прикрыв левый глаз, он смотрел на шкипера. Тот, прижавшись к перилам на корме шхуны, напряженно следил за тем, как солдаты переворачивали все на борту судна. Тем временем погода быстро менялась. Экваториальный морской воздух принес влажные облака, застлавшие небо над шхуной и катером. Судно раскачивалось все сильнее, небо хмурилось, но никто из повстанцев не хотел уйти отсюда с пустыми руками.

Поиск не давал результатов.

Вскоре началась гроза, возвещавшая начало влажного сезона. Как это часто бывает в тропиках, дождь начался почти мгновенно и сразу стал плотной полупрозрачной стеной. Наблюдая сквозь пелену дождя за действиями своих солдат, Онигминде недоумевал: информация, полученная им об этой шхуне, должна была подтвердиться. Подтвердиться во что бы то ни стало! Он подумал об алмазе: если найти камень, сомнений в его власти в Лагосе больше не будет ни у кого. Эта мысль будоражила и пьянила не хуже, чем доза хорошего наркотика. Только подумать – наконец-то он получит все! Эти ничтожества, которые сейчас лезут во власть, будут валяться у него в ногах. Он возьмет эту страну – всю, целиком, без остатка. Кому, как не ему, Джулиусу Онигминде, должна принадлежать Нигерия? Ведь не этим же бесхребетным слизнякам, которые, заслышав автоматную очередь, готовы забиться в мышиную норку.

Раскаты грома, казалось, разрывали небо. А оно, пробитое насквозь, извергало на людей потоки воды. Вода была сверху, вода была внизу и здесь, на палубе. Молнии сверкали в воздухе. Казалось, они метили прямо в шхуну. А напряжение на борту нарастало с каждой минутой.

Двое из повстанцев спустились в трюм. В отсеке, заваленном уловом, было скользко и остро пахло свежевыловленной рыбой. Видимость здесь оставляла желать лучшего, и один африканец сказал другому: