Сергей Зверев - Спасти Париж и умереть

– Пятнадцатое августа, штандартенфюрер! – ответил доктор. – Послезавтра премьера оперы! Приглашаю вас…

Курт усмехнулся. Все странным образом замыкалось на этой премьере.

– Разумеется, я буду в театре, – сказал Курт. – Приходите и вы, генерал, – обратился он к Данцигу. – А вы, доктор, и так будете там… Уверяю, господа, ничего нет страшного в том, что англичане и американцы так близко. Мы получим истинное удовольствие от искусства…

Англо-американские войска неумолимо приближались к Парижу. Иногда на городских окраинах можно было слышать звуки боев. В Париже стали появляться регулярные немецкие части, прибывавшие на поездах и тут же отправлявшиеся на фронт. Парижские больницы были переполнены ранеными. На улицах можно было видеть танки с солдатами на броне. Солдаты, однако, выглядели не так, как в 1940 году. Они не заигрывали с парижскими красотками. Парижане смотрели вслед немецким танкам с презрением, кое-кто сжимал кулаки.

В центральной Франции гремели бои. 28 июля были освобождены города Кутанс и Гранвиль, 30 июля – Авранш, 3 августа – Ренн, а 10 августа – Нант и Анже. В деревнях и городах вершилось правосудие над представителями коллаборационного правительства Петена, власть переходила к коммунам – стихийно создававшимся органам самоуправления.

17 августа в штабе 7-й американской танковой армии было многолюдно. За столом сидели черные от напряжения генералы де Голль, Паттон, Леклерк. Глаза у всех воспалены после бессонных ночей. Генералы согласовывали действия войск в наступлении. Генерал Александер, стоявший у телефонного аппарата, что-то кричал в трубку. Вот он положил трубку на рычаг и сказал:

– Они могут применить это бесчеловечное средство против партизан, и даже темпы нашего продвижения не спасут бойцов Сопротивления… – Речь шла о возможном применении «Циклона-Б» в парижских катакомбах.

– Партизан нельзя вывести? – спросил Леклерк.

– У меня самые последние сведения. Перед восстанием бойцы согласны идти на риск… Завтра они начинают восстание!

– А как насчет уничтожения самого Парижа?

– Ситуация вызывает тревогу. Военный комендант города Маннершток намерен в самое ближайшее время привести приказ Гитлера в исполнение… Правда, он еще надеется на Менгеле с его газом…

– Почему все замыкается на Менгеле?

– Если его газ уничтожит партизан, восстание не начнется. Немцы надеются пересидеть в осажденном Париже, пока не подойдет подкрепление из Германии.

Александер хмыкнул.

– Доктор – фигура важная, но, безусловно, не главная. Все решает фон Маннершток. Применение газа в катакомбах уничтожит партизан, такое количество вооруженных людей не сможет бесследно раствориться в Париже.

– Вы же сказали о восстании!

– Совершенно верно.

– У нас есть связь с Парижем?

– Только что была.

– Бомбардировка Парижа начнется не ранее чем последний немецкий солдат покинет город… – сказал кто-то.

– А наши парни могут прорваться по воздуху к аэродрому противника и уничтожить самолеты?

– Нет. Слишком сильный заградительный огонь…

– А что, если нам применить бомбардировки? – спросил Александер. – Метод испробованный, дает хорошие результаты.

Над столом повисло тягостное молчание.

– Вот что, – сказал Шарль де Голль. – Передавайте открытым текстом. Мы не будем ни бомбить, ни обстреливать город. Вы поняли меня? В Париже у многих есть радиоприемники. Пусть народ меня услышит!

– Вы хорошо подумали, прежде чем заявлять такое? – нахмурился Александер.

– Еще как! – надменно посмотрел на него де Голль. – Это мой город! И я войду в него, не повредив ни единого здания!

Де Голль и Леклерк переглянулись. Оба хранили относительное спокойствие, потому что знали: их агент Франсуа Паррон сообщил накануне, что их русский друг штандартенфюрер Курт Мейер уже все сделал – или почти все сделал – для спасения города. Заключительные аккорды должны были прозвучать завтра.

Связь прервалась, потому что в катакомбах случился обвал. Не пострадал никто из людей, однако рация вышла из строя.

Встреча Курта Мейера с представителем французского подполья все-таки состоялась. Адель привела в Люксембургский сад капитана Франсуа Паррона.

Они неспешно шли по аллее. По дорожкам расхаживали озабоченные голуби. Людей почти не было видно. От возможных неожиданностей, любопытства патруля, например, вполне надежно защищал мундир штандартенфюрера. Если бы все же последовали вопросы, Курт мог ответить, что встречается со своими осведомителями.