Сергей Зверев - Спасти Париж и умереть

Он ушел.

– Почему он назвал тебя хорошим человеком? – спросил Курт.

– Как он может назвать меня, если я такой и есть, – буркнул майор Корн. И вдруг спросил: – Можно попросить тебя быть откровенным?.. Как ты пережил покушение на фюрера?

Курт пожал плечами:

– Твой вопрос как-то связан с твоим начальником?

– Да. Ведь его прислали сюда после покушения. Он работает в Париже всего неделю.

– Я пережил покушение обычно. То есть я ничего общего не имел с заговорщиками.

– Вот как? – Корн вдруг расхохотался. Оборвал хохот так же внезапно, как и начал смеяться. – А я здесь пьянствовал все дни, пока тянулась эта заварушка.

Было такое впечатление, что Корн хочет что-то добавить, но не решается. Курт положил руку ему на плечо.

– Будь осторожен, Фридрих… И если у тебя есть друзья…

– Нет у меня друзей! – Фридрих сбросил руку Курта. – Были – а теперь нет!

– Почему?

– Потому что! – Он рявкнул, но перешел на более спокойный тон: – Знаешь, что тут творилось?

– Где?

– У нас, в Париже.

– Нет, – Курт сказал чистую правду.

– Прежний главнокомандующий военными силами во Франции генерал фон Штюльпнагель оказался в одной компании с заговорщиками, – заговорил Корн. – Он и прежний комендант Парижа фон Бойнебург отдали приказ, и все военные подразделения, которые находились в городе, встали под ружье!.. – Корн поднял взгляд, скривился. – Проклятие, Штюльпнагель и Бойнебург не знали, что фюрер жив… Они приказали арестовать Оберга и Кнохена, представляешь? Оберг и Кнохен сутки сидели в гостинице «Континенталь», что на улице Кастильоне, ждали своей участи…

– Что случилось потом?

– Адмирал Кранке – командующий западной группой военно-морских сил, ты видел его на совещании, – связался с Берлином и получил подтверждение, что фюрер жив. Он выпустил на улицы своих моряков! – Корн вытаращил глаза. – Как могли забыть, что в Париже есть моряки! Они вошли в город и разоружили пехотинцев. Оберг и Кнохен снова оказались на свободе, принялись наводить порядок. В результате Штюльпнагель и Бойнебург были арестованы, а мы имеем нового коменданта города – этого неотесанного чурбана фон Маннерштока. Вот подонок! Его прислали из Берлина…

Тут Курт заметил, что за ним издали наблюдают двое мужчин, которые явно хотели с ним поговорить. Продолжать беседовать с Корном становилось опасным.

– Хорошо, Корн, мы продолжим наш разговор позже, а сейчас мне надо идти, – сдержанно произнес Мейер.

Он сделал движение, намереваясь уйти, но Корн схватил его за руку.

– Погоди, – почти шепотом сказал Корн. – Ты хочешь знать наверняка, почему я в таком состоянии? Я должен был подчиниться фон Штюльпнагелю, быть вместе с моими товарищами, но я вечер и ночь, пока происходили эти события, просидел в ресторане «Фуке»! – Он развел руками. – Вот почему я говорю, что у меня нет друзей!

– Не говори так громко, – не глядя на собеседника, сказал Мейер. – Я должен идти.

– И что ты скажешь? Зато я жив! – Корн сделал шаг назад и стукнул себя кулаком в грудь.

Курт устремил на него взгляд.

– Слушай, Фридрих, ты многое для меня сделал, – наконец произнес он. – Я ничего не слышал, а ты мне ничего не говорил – вот что я тебе могу сказать. Постарайся пережить свое горе. Больше ничего.

Мейер развернулся и пошел по коридору.

Слова Корна, конечно, произвели на Мейера большое впечатление. И раньше майор Корн выглядел этакой белой вороной среди остальных порученцев Гиммлера. Приказы рейхсфюрера он, конечно, выполнял, но без особого рвения. Скептическая улыбка часто появлялась на его лице. Вне работы Фридрих Корн держался особняком, на городских вечеринках предпочитал не появляться, а ведь там порученцы Гиммлера, которым приходилось рисковать жизнью, заливали вином свои переживания. В таких компаниях был замечен и Отто Скорцени – а вот Корн замечен не был.

Курт дал себе слово разобраться с тем, что творится в голове Фридриха, когда представится такой случай.

Курт Мейер завернул за угол и наткнулся на двух мужчин, которые минутой раньше рассматривали его. Это были Оберг и Кнохен. Они ринулись к нему, словно изрядно соскучились.

– Бригаденфюрер Оберг, – представился мужчина постарше.

– Гельмут Кнохен, оберштурмфюрер, – назвал себя молодой человек. Он щелкнул каблуками, это получилось весьма изящно.

– Скажите, почему вы не предупредили о своем приезде? – спросил Кнохен вкрадчиво.

Курт собрал все силы, чтобы выбросить из головы впечатление, оставшееся после рассказа Корна, и надменно произнес: