Сергей Зверев - Спасти Париж и умереть

Этим человеком, внушившим еще до своего появления неведение и страх, был не кто иной, как Курт Мейер.

Курт также не просто так задержал свой визит в комендатуру. Он выяснял обстановку в Париже, а ведь она изменилась после покушения на фюрера.

В виде исключения Мейер позвонил из Парижа своему связному Краузе в Берлин.

Тот выругал Курта и предупредил, чтобы больше ни в коем случае не применял такой способ связи. А затем навел справки и откликнулся длинной шифровкой, которую Мейер получил от того самого хозяина магазина на Принц-Альбрехтштрассе по фамилии Функе, с которым Краузе дружил. Функе приехал во Францию закупать товар. Шифровка представляла собой обертку, в которую были завернуты семена эшшольции. У себя в гостиничном номере Курт нагрел обертку над свечой и прочел послание связника.

Дело обстояло так.

Прежний комендант Парижа фон Бойнебург был арестован буквально в день приезда Мейера в Париж. Вместе с ним парижское гестапо наложило лапы на старого генерала фон Штюльпнагеля, командующего группой немецких войск во Франции. А ведь на них, на оппозиционные настроения этих людей надеялся Мейер в деле спасения Парижа от разрушения. Эти люди оказались причастны к заговору фон Штауффенберга.

Итак, все надо было начинать с нуля.

Место военного коменданта Парижа занимал теперь капризный и отличающийся трепетной любовью к фюреру генерал фон Маннершток, он был реально наделен властью. Не зря о нем говорил Гиммлер: «Этому человеку можно довериться».

Курт решил довериться фон Маннерштоку. Примерно через неделю после приезда в Париж он позвонил в комендатуру и назвал себя.

– Как вы сказали, ваше имя штандартенфюрер Мейер? – переспросил фон Маннершток. – Рейхсфюрер не говорил о вас…

Разумеется, не говорил, ответил Курт в мыслях, потому что у рейхсфюрера дел по горло и еще потому, что определенные обязанности он возложил на меня, а не на тебя, старый индюк.

Курту было сказано явиться на совещание в комендатуру и рассказать, чего, собственно, тот хочет.

Неизвестно, кто первым произнес слова о приезде Мейера, сам ли фон Маннершток в разговоре с секретаршей, сотрудники ли отдела внутренней телефонной связи, водители ли гаража.

Но в тот день все чиновники бегали по коридорам чуть быстрее, чем обычно, и уборщицы прошлись лишний раз тряпками по полу, и еще кое-кто отметил, что фон Маннершток пообещал расстрелять дежурного, когда тот на секунду вышел на крыльцо, чтобы заговорить с уличной проституткой.

К десяти утра атмосфера в комендатуре была накалена добела. Уже в девять сорок пять генерал фон Маннершток сидел на своем рабочем месте во главе стола и с хмурым видом рассматривал присутствовавших. В глазу коменданта поблескивал старомодный монокль. Подрагивала цепочка, которая шла от монокля к карману кителя.

В кабинете понемногу собирался народ. Суетливый Жак Дюкло – мэр Парижа, начальник сил ПВО полковник Гюнтер фон Штрассер, адмирал Кранк, другие немецкие и французские чиновники и офицеры. В углу кабинета расположился задумчивый и молчаливый фон Хольтиц – заместитель Маннерштока.

Эти люди решали судьбу оккупированного Парижа. Немцы были более собранные, молчаливые, сидели с сосредоточенным видом. Французы выглядели иначе. Что отличало их? Головы, вжатые в плечи, настороженные взгляды. И если приходилось решать какой-то вопрос, немцы высказывались сразу, без обиняков, а французы сперва посматривали в потолок или по сторонам, а затем уже, в зависимости от реакции немцев, как-то реагировали сами. И то сдержанно.

Примерно в это самое время по коридору комендатуры шли двое. Человек постарше, розовощекий блондин нордической внешности с чуть отвисшим брюшком, поглядывал по сторонам с начальственным видом. Его молодой спутник, стройный шатен с умным и слегка усталым лицом, выглядел как подчиненный. При разговоре он кривил губы, словно иронизировал.

– Следует принять превентивные меры на случай продвижения англо-американских войск в глубь континента, – негромко произнес упитанный блондин. – Все это может вызвать рост активности маки. Нужно усилить репрессии.

– Мы работаем изо всех сил, бригаденфюрер, – улыбнулся молодой человек. – Только на днях я предоставил на подпись Маннерштоку новый список из трехсот человек. Старый список возглавляли Бойнебург и Штюльпнагель, они теперь мертвы. Вы давно были у меня?

Первого звали Карл Альбрехт Оберг, второго – Гельмут Кнохен. Оба работали в парижском отделении гестапо.