Сергей Алтынов - Двое против ста

Такое положение вещей пришлось не по душе Умару, который считал себя воином, а не носителем защитной формы и погон со звездочками. Полковник Умар (в начале девяностых всего лишь прапорщик) не захотел присягать ельцинской «Россиянии» и уволился из спецназа. Он готов был служить могучему великому государству, во главе которого стояли бы мудрые, сильные лидеры, а не пьяницы и не заискивающие перед Америкой либералы. Последние вызывали у Умара особое отвращение, как и зажравшийся генералитет. Он, молоденький прапорщик, вне всяких сомнений, стоил десятка таких откормленных лампасоносцев. Именно это Умар и доказал в обеих чеченских кампаниях. Звание полковника вооруженных сил Ичкерии он получил не за шарканье на парадах и кабинетные интриги. В его подразделении было немало офицеров Советской армии, не погононосцев, а именно воинов, храбро и честно служивших распавшейся Советской империи. Среди подчиненных Умара были капитан третьего ранга, два старших лейтенанта-сухопутчика, милицейский капитан и мичман Северного флота. Их единственной Родиной на тот момент была независимая Ичкерия. Стоит отметить, что трагические события на территории Чечни пришлись на начало и середину девяностых. Именно в эти годы «прогрессивная демократическая общественность» (она же демшиза) пинала и оплевывала собственную армию, воинов, защитников их же отечества. Защитники утирались и терпели. А между тем в рядах чеченского сопротивления, дудаевского войска была не одна сотня, если не тысяча, бывших офицеров и прапорщиков Советской армии. А остальные боевики срочную тоже не в «рейнджерских» подразделениях служили. Как и наемники с Украины и Прибалтики. Вот и получилось, что схлестнулась Российская армия с Советской. И воевать с Советской оказалось очень непросто... Не развались в 91-м единое государство, стреляли бы друг в друга Умар, Феоктистов, Милда Страумане, Шарманкин, Лена? Вряд ли.

Теперь в роли «акробата» был Умар. Он с цирковой легкостью выкатился на огневую линию, сделал кувырок, одновременно послав короткую очередь. Ответные выстрелы прошли в каких-то сантиметрах от его небольшого подвижного тела.

– Вот черт, заговоренный, что ли?! – не сдержавшись, чертыхнулся Данилин, пожалуй, впервые промахнувшийся с такого расстояния.

– Подпусти его поближе, а боекомплект экономь, – дал указание Ротмистр. – Он ведь нас отвлекает. Значит, остальные зайдут с тыла.

Лена молча кивнула. Тактика уцелевших боевиков ей была ясна не хуже, чем Феоктистову. Потому им с Ротмистром сейчас предстояло удержать тыл. Умар еще раз кувыркнулся, дал очередь и укрылся за толстым высоченным деревом. Очередь ушла в сторону жилого корпуса и, видимо, угодила в радиорубку. Оттуда вновь послышалась умолкшая было песенка про жирного пианиста:

– Что за лажа? – сплюнув, проговорил Данилин, не спуская при этом глаз с дерева, за которым укрылся полковник.

В свое время Слава довольно профессионально играл и на бас– и на лидер-гитаре. Лет до восемнадцати он был уверен, что будет рок-музыкантом. Причем не тем, который горланит сомнительные песенки, покрасив в зеленый цвет собственную шевелюру, а рокером западного пошиба. Песни, которые играла группа Данилина, были исключительно на английском, и уровень мастерства был соответствующий. Ребята одинаково могли играть и джаз, и танцевальный рок-н-ролл, и (в обязательном порядке!) хард-рок, рокабилли, кантри-рок. Сам Данилин окончил джазовую студию по классу бас-гитары. Потом группа распалась, Слава попал в армию и, как имеющий некоторое знакомство с боевыми единоборствами и кик-боксингом, был призван в войска спецназначения. Ну а оттуда прямая дорога в «Альфу».

– Ну что, родной, устал кувыркаться? – проговорил Данилин, ожидая, когда Умар вновь появится на огневой линии.

И в то же мгновение от дерева метнулся едва заметный силуэт, исчез в траве и дал оттуда короткую очередь, ударившую капитана Данилина в грудь. Слава выронил оружие и отлетел прямо на Лену. Та, стараясь не поднимать головы, прижала Данилина к земле.

– Лажа, – произнес капитан плохо слушающимися губами.

Феоктистов быстрым движением вытащил из походной аптечки бинт, шприц и ампулы с обезболивающим. Стараясь не демаскировываться, Лена бинтовала потерявшего сознание Данилина. Ротмистр же по-прежнему был готов к отражению нападения с тыла. В том, что оно произойдет с минуты на минуту, он не сомневался.