Сергей Зверев: Ненависть и месть

Дважды в неделю по вечерам Константин вместе с братом тренировался в пустом спортивном зале. Первые занятия проходили по облегченной программе, но постепенно Константин, избравший для себя роль сенсея и ученика в одном лице, повышал нагрузки. Игнат не только прекрасно справлялся с тренировочными заданиями, но также делал и заметные успехи. Молодой организм быстро восстанавливался после длительного периода вынужденной неподвижности.

Константин хлопнул в ладоши.

– Все. Спарринг.

Игнат, закончив упражнения у макивары, вышел на середину зала.

– Может, боксерские перчатки наденем? – предложил Константин.

– Не стоит, – засмеялся Игнат.

– Как знаешь. Но имей в виду: я в полную силу работать не буду.

– Не дрейфь, старшой. Со мной все в порядке.

– Это ты так думаешь…

– Неважно, что я думаю, но работать буду в полную силу.

– Ладно, поехали.

Лучше всего у Игната получались уклоны и увертки. Стоило Константину ринуться в атаку, как младший брат легко уходил от лобового столкновения и тут же наносил быстрые жалящие удары. Пару раз он чувствительно врезал Константину ногой по ребрам.

Наконец Панфилов-старший понял, что работать с таким соперником вполсилы не получится. Стараясь не наносить удары в область пресса и грудной клетки, Константин поймал однажды Игната на противоходе и нанес «ура-маваши» в плечо.

Игнат упал на одно колено, но тут же вскочил и, обозленный, ринулся в атаку.

– Стоп. – Константин тут же прервал спарринг.

Игнат, тяжело дыша и сверкая глазами, тут же опустил кулаки.

– Что еще?

– Усвой раз и навсегда: ни при каких обстоятельствах не теряй самообладания. Нельзя злиться. Понимаешь? Никаких эмоций, это не игра, это поединок. Разозлился – утратил контроль над собой. Бросился вперед сломя голову – все. Мне ничего не стоило встретить тебя останавливающим «мае-гири» в пах. А добивание уже дело техники. Ты отдал себя во власть эмоций.

– Если я не буду испытывать к своему противнику никаких эмоций, я не смогу драться.

– А иногда полезно не драться, избежать столкновения. Сопернику выгодно тебя провоцировать, не поддавайся. В конце концов, ты же не баба. В основе всего должен быть холодный расчет – и только.

Игнат прикусил губу.

– Ты уже говорил об этом.

– Я буду повторять столько, сколько надо. Эмоции противопоказаны бойцу.

– Умом-то я это понимаю, но удержаться не могу.

– Значит, ум еще недостаточно владеет твоим телом. Обида, злость, гнев, ярость – плохие союзники в схватке. Ладно, поработаем еще немного, и, пожалуй, на сегодня хватит.

По пути в раздевалку Панфилова-старшего кто-то окликнул:

– Константин Петрович!

По коридору быстрым шагом шел заместитель Панфилова, он же начальник службы безопасности фирмы «Лидер» Семенков.

Отставной командир разведбата был невысоким сорокалетним крепышом, всегда серьезным и сосредоточенным. Константин пригласил его на работу год назад, когда кооператив «Радуга» преобразовался в производственно-коммерческую фирму «Лидер».

Смена статуса повлекла за собой и иной подход к организации всего бизнеса. Панфилов оставил за собой лишь основные организационные функции, подобрав на каждое конкретное направление квалифицированных специалистов. Главным бухгалтером остался дотошный и щепетильный Владимир Сергеевич Шевченко. Службу безопасности Константин предложил возглавить бывшему разведчику Семенкову, прошедшему Афганистан и несколько горячих точек на территории бывшего Союза и за его пределами.

Они познакомились в Москве, куда Панфилов-старший ездил по делам фонда ветеранов афганской войны «Саланг». После гибели сослуживца Василия Трубачева Константин возглавил фонд «Саланг» на общественных началах.

Семенков, прозябавший в Москве на заштатной майорской должности, после некоторых раздумий принял предложение Панфилова. За прошедшее время ему удалось сколотить небольшое, но очень эффективное подразделение, которое успешно выполняло возложенные на него функции.

– Чем обрадуешь, Владимир Иванович? – спросил Константин, заходя в раздевалку и сбрасывая мокрое от пота кимоно.

– К сожалению, пока ничего утешительного.

– И все-таки.

– Сгорело около двадцати тонн бензина. Единственная свидетельница, если ее вообще можно назвать этим словом, диспетчер автозаправки Шестакова Марья Александровна пребывает в состоянии некоторой прострации, но мои люди все-таки смогли поговорить с ней.