Сергей Зверев - Жиган против банды

«Ликующий на костре торжествует не над болью, а над тем, что он не чувствует никакой боли там, где он ее ожидал…»

Целую ночь и несколько утренних часов Константин не мог дозвониться до Ларисы. Женевский номер не отвечал, словно она вообще никогда не жила в этом городе.

«Я столько времени не давал о себе знать! А вдруг Лариса заболела и ее положили в клинику? Нет, не может этого быть – когда я уезжал, она чувствовала себя вполне нормально».

В конце концов Панфилов не выдержал. Он забронировал по телефону билет на ближайший рейс до Женевы и принялся собирать вещи. Он укладывал в сумку свитер, когда зазвонил телефон.

– Вот черт, – выругался Константин и снял трубку: – Я слушаю…

– Привет, – поздоровался генерал Фалунчук.

И хотя, кроме этого короткого словца, Валерий Андреевич ничего не сказал, Панфилов понял – у генерала опять крупные неприятности. А это скорее всего могло означать только одно – с вылетом в Женеву придется повременить.

«Нет, нет и нет!» – твердо сказал себе Константин, а вслух спросил:

– Что нового?

– Нужно встретиться и поговорить. Жду через полчаса на перекрестке.

В трубке послышались короткие гудки, и Панфилов едва не зашвырнул телефон в угол. Генерал действовал напористо – Константин только начал подбирать аргументы для отказа, а Валерий Андреевич уже прервал связь, оставив последнее слово за собой.

«Ладно, схожу на встречу, – решил Панфилов, – но только для того, чтобы послать шефа к чертовой бабушке!»

Эта мысль немного успокоила его разгоряченное воображение. На всякий случай он еще раз попытался связаться с Ларисой, но вновь безрезультатно.

В назначенное время Панфилов стоял в условленном переулке. Если генерал хотел поговорить с Константином в управлении, то присылал свою служебную машину, черную «Ауди» с двумя антеннами и затемненными стеклами.

На этот раз Фалунчук приехал на встречу на такси. Автомобиль с шашечками взвизгнул тормозами и замер у бордюра, а из салона, тяжело отдуваясь, выбрался Валерий Андреевич Фалунчук. Константин двинулся ему навстречу, заранее приготовив шутливую фразу:

«Что, товарищ генерал, разжаловали? Забрали служебную машину? И теперь вы, как все простые смертные, ездите на «моторе»?»

Однако, взглянув на озабоченное лицо Фалунчука, решил, что благоразумнее промолчать.

– Привет, Константин, – генерал протянул руку и, заглянув в глаза Панфилова, удивленно вздохнул: – Черт, да ты все еще выглядишь усталым!

– У меня проблемы – Лариса куда-то пропала.

– Как это пропала?

По интонации Фалунчука Константин сразу определил, что генерал задал этот вопрос из вежливости, а его мысли в данный момент занимает нечто иное, на его взгляд гораздо более важное, чем Лариса Быстрицкая. Именно поэтому Константин решил не вдаваться в подробности и коротко ответил:

– Я не могу до нее дозвониться. Никто не поднимает трубку.

– Понятно…

Генерал опустил голову и принялся рассматривать свои ботинки.

– Валерий Андреевич, у меня через три часа самолет, так что побыстрее выкладывайте, что стряслось, – поторопил Константин.

Фалунчук мгновенно встрепенулся. Его глубоко посаженные глаза нервно блеснули, а на лице промелькнула растерянность:

– Куда это ты собрался?

– В Женеву, куда еще?

– Знаешь, Константин, а ведь с вылетом придется повременить, – осторожно начал Фалунчук и тут же перевел разговор на другую тему, не став дожидаться возмущенной реакции Панфилова. – А что это мы с тобой здесь стоим, а? Пошли к тебе, что ли? Или ты не приглашаешь?

Он кивнул в сторону дома, где располагалась мастерская Константина.

– Пойдемте, – нехотя согласился тот.

Панфилов сразу смекнул, что генерал пришел к нему по делу. И не просто по делу, а по очень важному и срочному.

«Я откажусь, и точка! – подумал он. – Мир не рухнет за те несколько дней, которые я намереваюсь провести в Женеве».

Они поднялись на шестой этаж. Панфилов отпер замки, пропустил Фалунчука в прихожую и предложил гостю кофе.

– Не откажусь, – кивнул генерал.

Когда он закуривал сигарету, его сильные руки чуть заметно дрожали, и Константин вдруг подумал, что за последние дни Валерий Андреевич сильно устал. Однако тут же выбросил эту мысль из головы.

Фалунчук ему нравился, и работать с ним было приятно. Валерий Андреевич считался с мнением Константина, и, что самое главное, не вводил своего агента в заблуждение, отдавая предпочтение горькой правде, а не сладкой лжи.