Сергей Зверев - Жиган против банды

Клебаничев проснулся в холодном поту и натянул одеяло до подбородка – ему вдруг показалось, что мухи еще кружат над ним.

«Господи, что это? – подумал он и посмотрел на часы. – Что за ужасный сон? Неужели со Светланой что-то случилось?»

Игорь Петрович рывком опустил ноги на пол и поежился – в больнице, как, впрочем, и везде, еще не включили центральное отопление.

«Сколько времени меня будут здесь держать? Я же совсем здоров! Сердце работает, как часы, пульс нормальный. А время неумолимо движется вперед. Прошло уже три дня с тех пор, как я попал сюда. Целых три дня, и за это время со Светланой могло произойти все что угодно».

Он старался не думать о дочери, в глубине души надеясь, что все образуется. Ведь он готов был выполнить все свои обещания сию минуту – документы на получение кредита давно подготовлены, осталось только поставить подпись, дату, и огромный механизм будет запущен. Но для этого ему необходимо выйти из этой идиотской клиники!

Клебаничев потянулся к сотовому телефону, лежащему на тумбочке, и принялся набирать свой рабочий номер, затем, повинуясь какому-то внутреннему голосу, прервал связь.

В этот момент в палату заглянула медсестра.

– Доброе утро, Игорь Петрович, – с мягкой улыбкой поздоровалась она. – Уже проснулись? Как отдыхалось?

Клебаничев буркнул что-то неопределенное и нервно спросил:

– Когда я смогу увидеть доктора?

– Что-нибудь произошло? – удивилась медсестра. – Вы плохо себя чувствуете?

– Да хорошо я себя чувствую, хорошо! – взорвался генерал. – Хоть сейчас в космос посылай. Именно поэтому мне необходимо переговорить с моим лечащим врачом.

Медсестра поджала губы и покачала головой:

– К сожалению, сегодня это вряд ли получится. У Валерия Михайловича очень сложная операция на сердце.

– Ну хоть свежую прессу вы мне принесли?

– Газеты – пожалуйста, – женщина положила на кровать Клебаничева объемную стопку всевозможных печатных изданий.

Игорь Петрович выбрал «Комсомольскую правду», бегло просмотрел первую страницу, затем вторую, наконец добрался до криминальной хроники и неожиданно увидел фотографию Ангелины.

«Что это? – похолодел он, вглядываясь в такое знакомое и родное лицо. – Что еще произошло, господи?!»

Он впился глазами в скупые строчки, повествующие о том, что супруга советника литовского посольства была обнаружена мертвой на пороге своей мастерской. После медицинской экспертизы выяснилось, что мгновенная смерть наступила в результате огнестрельного ранения в грудь. В заключение этой небольшой заметки автор взял на себя смелость высказать собственную версию этого странного убийства…

Клебаничев почувствовал, как его прошибло холодным потом. Все тело сковал пронизывающий страх. В груди появилось ощущение, будто что-то важное проходит мимо. Он тяжело поднялся, отбросил газету в сторону и принялся мерить палату шагами, как тюремную камеру.

«Кажется, это первое предупреждение! – на удивление трезво рассудил генерал. – Да, они правы – я слишком затянул с этим кредитом. Слишком затянул… И если следующей жертвой станет моя дочь, это будет вполне справедливо. Эти люди живут по волчьим законам, и мне придется считаться с ними».

В эту минуту Клебаничев твердо знал, что не пройдет и часа, как он навсегда покинет стены клиники. Не заезжая домой, отправится к себе в министерство и поставит свою подпись на этой чертовой бумаге.

Следующий день был объявлен днем траура по безвременно ушедшему из жизни Андрею. Повсюду вывесили черные ленточки, а утром в храме должно было состояться богослужение за упокой души убиенного Святослава.

Бледное лицо Марии, ее замкнутость, собирающиеся в группки и перешептывающиеся сектанты – все указывало на то, что ожидается необыкновенное и печальное событие. И если прежде разговоры о причинах смерти Андрея скорее можно было назвать сплетнями, то в это утро официально было объявлено, что Андрей погиб во время аварии на железной дороге. Ожидалось, что кое-какие подробности о произошедшем сообщит отец Василий во время службы. Но Панфилов узнал обо всем, лишь оказавшись в храме.

Вокруг алтаря полыхало море свечей. Девушки были в черном, а парни старались придать своим лицам скорбное выражение. Но начавшаяся служба немного разочаровала Панфилова. Все происходило в точности так, как бывает на панихиде во всех российских церквах. Константин уже начал было думать, что так и не узнает истинных причин смерти Андрея, но в самом конце службы отец Василий все-таки не удержался от комментария: