Виктор Иванников - Чужбина

Капитан, ожесточенно сплюнув, кивнул Кариму:

— Готов? Пошли, и не вздумай рыпаться, стрелять буду без предупреждения, паспорт твой пока у меня побудет.

Через десять минут УАЗик подвез их к мрачноватому одноэтажному зданию с несколькими подъездами и пристроенным гаражом. Последовал приказ:

— Выходи, иди за мной и не рыпайся.

Кабинет у него был довольно большим, но почти пустой: письменный двухтумбовый стол, приставленный столик со стульями, обшарпанная стенка, продавленный старомодный диван. Хозяин уселся в свое привычное место — офисное кресло, снял фуражку, вытер пот, полез в небольшой старый холодильник, достал бутылку минералки и прямо из горлышка попил, рыгнул, снова вытер пот. Кивнул на графин:

— Хочешь — попей.

Карим отрицательно покачал головой.

— Ну не хочешь — твое дело. Тогда садись вон на тот стул.

Он указал пальцем на железную, сваренную из толстых металлических трубок табуретку.

— Протокол буду вести. Слушай вопросы: кто ты, откуда, с какой целью прибыл, как оказался в гостинице, что делал, когда все это произошло, чего делал потом? Говори, парень, не торопись, думай, выкладывай подробно. Имей в виду, мы все проверим.

Он озабоченно взглянул на Карима.

— Учти, погиб один из главных доверенных лиц хозяина города.

Тут он споткнулся на этом слове, замялся:

— Ну, в общем одного из самых уважаемых и влиятельных лиц города. Пойми все правильно. Он таких вещей никому не спускает и не прощает. Сейчас вся милиция «будет стоять на ушах» перед ним. Мне тоже влетит и порядочно, если мои выводы ему не понравятся. Такие-то вот дела у нас. И угораздило тебя влипнуть в это дело!

Далее он записывал все, чего ему рассказывал Карим, согласно разработанной легенде. Через полтора часа такого ведения протокола, вдруг зазвенел стоящий на столе телефон. Капитан взял трубку и, как только услышал, с кем говорит, вскочил, весь прогнулся:

— … Да, уважаемый Икрам… Да… вот сейчас свидетеля допрашиваю и жду, когда эксперт заключение принесет — из каких пистолетов они убиты… тогда прояснится… Да нет, он почти голый, одно полотенце на нем… Нет, обыск ничего не дал, никакого оружия не найдено. И еще господин Икрам, все признаки того, что Гюрза в этом номере что-то, спрятанное, искал, все перевернуто было… Нет, свидетель только-только въехал, только расположился, разложил свое барахло по полкам шкафа и сразу же прошел в ванную комнату… Да, господин Икрам… мы опросили персонал, все сходится… Да он, господин Икрам, если бы чего и захотел сделать, то как голый, с голыми руками против трех пистолетов? А ведь из них уже стреляли… Говорит, господин Икрам, что приехал к другу, с кем ранее служил, а тот исчез куда-то, вот он и решил узнать про условия для местного бизнеса, поэтому в гостиницу и приехал… Номер ему предложил сам портье, мы это проверили, не сам… Есть, господин Икрам, конечно, все проверим, каждое слово просеем сквозь ситечко… Как прикажете… Нет, пока Ваша помощь еще не нужна… Мы сами все выясним и Вам доложим… Да… да, все понял!

Поговорив, весь как «сдутый», тяжело опустился в кресло, трясущейся рукой вытер лоб, снова достал бутылку из холодильника, жадно в нее всосался. Допив, бросил в корзинку, а сам облегченно рыгнув, вытер пот платком, несколько минут опустошенно сидел, уставившись в одну точку. Затем взял трубку, бросил:

— Салим, зайди.

Через несколько минут в комнату вошел звероватого вида старший лейтенант в пропахшей потом и еще чем-то форменной рубашке:

— Товарищ капитан, вызывали?

— Да, да, Салим, проходи, садись на мое место. Будешь далее вести допрос и протокол. О случившемся слышал?

— Это о Гюрзе, что ли?

— Да, о нем самом. Вот и допрос свидетеля, он у нас единственный, кто там присутствовал.

Капитан, взяв исписанные листочки, сунул их в сейф, закрыл дверцу.

— Ты, в общем, Салим, начинай, а я пойду, проверю то, что он уже наговорил.

С этими словами он ушел. Старший лейтенант встал из-за стола, подошел к Кариму, приказал:

— Встать.

Взял табуретку, поставил к стене и снова приказал:

— Садись и не дергайся.

Походил некоторое время по кабинету, явно «раскаляя себя», угрожающе навис и зарычал:

— Я тебе не капитан… мне лапшу на уши не повесишь… Колись, сука!

Карим пожал плечами:

— Я все уже рассказал, могу еще раз повторить.

— Ах ты, вонючий шакал! — заорал старлей, сильно размахнулся и ударил.

Здоровенный кулак врезался в стену в то место, где только что находилась голова допрашиваемого, а он сам, вместе с табуретом валялся у стены. Кости кулака явно были разбиты. Старлей, в ярости от боли, размахнулся уже ножищей и пнул ею лежащего Карима, но снова промахнулся, удар пришелся в торчащую железную ножку валяющейся табуретки. От неожиданности он сначала онемел, затем разразившись потоком ругательства, запрыгал на здоровой ноге до кресла, уселся и принялся мрачно разглядывать разбитые кости кулака. Посидев так, достал из стола полотенце, намочил его из графина, обмотал кулак и попрыгал на здоровой ноге из кабинета. Тут же вошел капитан, взглянул на лежащего на полу Карима, спросил: