Виктор Иванников - Чужбина

Далее заговорил уже на русском языке:

— Так что не «чинитесь», берите, угостите своих домочадцев. Они-то тоже давно не пробовали этих яств.

Катрин молча стояла, губы ее подрагивали, а натруженные руки концом фартука стирали с лица непрерывно катившиеся слезы.

— Ну, ну, Катрин… Хватит слезы лить. А я, пожалуй, подкреплюсь до ванны. Услышав его слова, она тут же насухо вытерла глаза, развернулась и вышла, он же, подождав несколько минут, ушел в мансарду. Там, наскоро осмотрев небольшой кабинет с приличной оргтехникой, прошел в спальню. Она была довольно уютной и неплохо меблированной: полутораспальная кровать; большой, во всю стену, шкаф-купе; небольшой столик-трюмо; уютное кресло с торшером у самого окна. Раздвинув дверки шкафа, увидел полки, вешалки. На некоторых полках лежали стопки белья, а на трех вешалках висели халаты. Он, покопавшись, выбрал подходящие белье и халат. Переодевшись в тренировочный костюм, которым он пользовался еще у себя на Родине, перекинув халат через плечо, спустился вниз. Катрин хлопотала на кухне, но сразу же прервала свои хлопоты по приготовлению завтрака, подошла:

— Я Вам ванну уже приготовила, на полке увидите шампунь, гель, а на вешалке полотенце. Купайтесь на здоровье. Как выйдете — сразу же в столовую, она рядом с кухней, я Вас завтраком покормлю.

Он поблагодарил ее. Вскоре Войцех блаженствовал, впервые за несколько дней оказавшись в ванне. Полежав в теплой водичке минут двадцать, принялся смывать с себя дорожную грязь. Отмыв себя, что называется «до блеска», растерся большим махровым полотенцем, одел чистое белье, халат, все остальное положил в большую стиральную машину, всю в кнопках и указателях. Чувствуя себя обновленным, прошел в столовую, небольшую, но уютную комнату, тоже неплохо меблированную, главное место в которой занимал стол со стульями на восемь посадочных мест, большая стенка со стеклом, зеркалами и баром. Сквозь стекла в зеркалах отсвечивались бокалы, чайные сервизы, разного рода напитки. На столе, на тарелках уже были расставлены салаты, привезенные им снадобья, стояла и бутылка горилки, к ней скромно примостились несколько бутылок с минералкой. На о большой салфетке лежали столовые приборы. От запаха Наткиных припасов у Войцеха буквально потекли слюнки, он вдруг ощутил, как он проголодался, как соскучился по настоящей домашней еде. Воспоминания об Опанасе, его славной «жинке» и своих боевых товарищах неотвратимо стали заполнять его мозг, душу. Но их прервала Катрин, стоящая в проходе:

— Кушайте, кушайте, герр Войцех, как покушаете эти салаты, нарезки, я Вам горячего принесу. У меня на всякий случай в холодильнике были консервы, яйца и другие продукты.

Он не стал «чиниться», поблагодарил и принялся за еду. Расправившись с закуской и уже почти насытившись, откинулся на стул, бумажной салфеткой вытер со лба пот, выступивший после Опанасовой горилки, тонко порезанного ломтиками розового сала с вкраплениями чеснока и точками черного перца, маринованных маленьких огурчиков.

— Ну что? Закусили? Теперь горяченькое. А затем я Вам кофе подам.

И, хотя после Наткиных припасов и Опонасова снадобья есть сублимированный ромштекс и пить кофе было чистым кощунством, он, посмотрев на улыбающуюся по доброму Катрин, не стал отказываться, только попросив положить кусок поменьше, а кофе налить немного.

Катрин, посмотрев на заметно опустевшие тарелки, заулыбалась еще шире и понимающе закивала головой:

— Хорошо, герр Войцех, я все понимаю.

Вскоре перед ним на большом блюде лежал довольно сочный кусок ромштекса, а рядом горками высился зеленый горошек, какая-то зелень и маринады. Все выглядело очень аппетитно. Но вкус, как только он попробовал это жареное чудо, у него сразу же ассоциировался с жареным, пропитанным жиром, картоном. С трудом проглотив небольшой кусочек, ковырнул вилкой несколько горошин, пучок зелени, отодвинул блюдо.

— Спасибо, Катрин, но мне сейчас уже хватит.

Она, похоже, искренне огорчилась, ведь так старалась, так хотела угодить этому мужчине, хозяину дома, которого, а ей уже приходилось встречаться с людьми, пережившими тяжкое горе, судьба «тоже не обнесла чашей такого страшного напитка». Своей простотой, добросердечностью он сразу ей понравился. Катрин грустно спросила:

— Не понравилось? У нас, вернее у меня дома, это блюдо все любят и все хвалят, говорят, что я его хорошо готовлю.

Войцех непроизвольно сглотнул невесть откуда взявшийся комок в горле, покривил душой: