Виктор Иванников - Продолжение борьбы

— Ждал, ждал, звонил Василию, тот сказывал, что Вы на операции, когда вернётесь, не может ничего сказать. Вот и заснул. А мне Николай доложил, Вы вернулись около трёх, быстро поели и спать, вот разбудить в шесть приказывали. Я сейчас, мигом кофе приготовлю, он Вам сразу же мозги прочистит и сон прогонит, Вы только умойтесь и спускайтесь. Всё будет готово.

Карим, не мешкая, привёл себя в порядок. В новой, ещё шуршащей рубашке, ни разу ненадёванном костюме, спустился вниз. Александр увидев его в этом обличии, решительно сказал:

— Снимайте обувь — она весь облик портит. Вы пока завтракайте, я её приведу в порядок. Кстати, Гуля и за это нас попеняла, мол, у хозяина обувь-то не почищена. И как это она успела заметить.

Услышав эти слова, Карим нахмурился, но подумав недолго, не стал спорить, разулся и уселся завтракать. Есть ему правда совсем не хотелось, а вот напитка, «крепко прочищающего мозги и поднимающего тонус», с удовольствием попил с Гулиными лепёшками, они ему незримо напомнили о ней, её улыбке, радостных глазах, лёгкой походке. Чертыхнувшись про себя — да что это такое, вскоре она во всём будет мерещиться, быстро закончил с кофе. Вышел в коридор, а там дежурный всё тот же Костя весело надраивал его туфли. Увидев его, протянул:

— Вот, командир, как зеркало блестят, как Гуля велела — чтобы можно было в них смотреться!

Но заметив на его лице сердитую гримасу, быстренько поставил туфли на пол и исчез. Чертыхаясь вновь на эти новые порядки, обулся, вышел во двор и тут увидел подъезжавшего на чёрном лакированном Мерседесе Саида. Не глядя на Костю, прошёл в калитку «бросил» вышедшему Александру:

— Буду в десять с гостями. Не опозорь меня. Кофе и чтоб к нему всё было.

Александр было доложил, что всё привезет от Гули, но, увидев, что Карим гневно на него уставился, повернулся и исчез. Только что был, тут стоял, и вот нет его. Подивившись такому умению, Карим уселся в машину, где стояли несколько ящиков со знаменитыми на весь мир фруктами, дыней. Саид пояснил:

— Иркин, когда уезжал, приказал их мне забрать для гостей.

Доехали быстро. Саид вышел, раскрыл ворота, загнал машину во двор и снова закрыл ворота. У двери стояли, радостно улыбаясь, дорогие ему боевые товарищи. У него «ёкнуло сердце». Карим неуклюже вылез и также, поначалу пошёл, но затем всё быстрее и быстрее поспешил к товарищам. Вскоре они втроём, обнявшись, стояли на маленькой террасе. Они что-то говорили друг другу, но слова сейчас не имели никакого значения. Рядом стояли его настоящие братья, те, которые за него, так же, как и он за них, «в огонь и в воду»! Саид, изумлённый его преображением, таким он видел его впервые и даже не мог себе представить, неловко топтался с двумя коробками. Первым пришёл в себя, конечно, Опанас. Чуть отстранившись от своих друзей, весело произнёс:

— О…о, хлопче, наш хозяин «узбекского солнца» нам привёз. Давай в комнату, покормим нашего немца этими божьими дарами, а то у него, как говорит моя жинка, в Фатерленде сплошная химия, а все фрукты и овощи вроде деревяшки и ваты — ни вкуса, ни аромата нет.

Смущённый Саид отнёс коробки в комнату, поставил на стол и быстро юркнул в машину, почему-то опасливо посматривая на Войцеха. Стол благоухал, пах чесноком, ещё чем-то очень дразнящим, а посреди гордо возвышалась литровая бутыль с прозрачной влагой, плотно заткнутая обрезком кукурузного початка.

Опанас гордо обвёл рукой застолье.

— Вот, друже, узбекский ты наш предприниматель, хозяин крупнейшего комбината в сей республике — это Наткины запасы. Рекомендую, такого ты никогда не едал. Никакой химии, всё натуральное. Гарантирую! Надеюсь, что после этого стола, и ты теперь будешь моим гостем. Этого добра, — тут он помахал в воздухе рукой, — ну вообще житейской радости, что боженька для нас грешных сподобил, чтобы мы могли радоваться жизни, — у нас достаточно. И, конечно, — «божьей слезинки». Скажу тебе, как на духу, ее делал я сам, своими скромными руками, но делал для друга с великим старанием и любовью. Примешь — сам оценишь. Садись скорее со своими братьями. О деле поговорим в дороге, а сейчас давай вместе «поснидаем», мы тебя очень ждали.

Растроганный встречей со своими братьями, Карим ничего не говорил, только радостно улыбался. Так его, улыбающегося, и посадили за стол. Опанас быстро разлил по найденным в буфете посудинкам «божьей слезинки», также сноровисто положил им по тарелке разных Наткиных яств, поднял свою посудинку и, стоя, произнёс: