Сергей Майдуков - Смертельный капкан

— Проверьте мой мобильник, — перебил Туманов. — Найдите СМС Никольникова, посмотрите время получения. Думаю, многие вопросы сразу отпадут.

Стекляшки очков весело блеснули:

— Где же я возьму ваш мобильник?

— Как где? Говорю же, его изъяли. Вместе с деньгами, ключами, банковскими картами…

— Вы что-то путаете, Вадим Петрович. Я сверился с описью, когда вы упомянули это странное сообщение. Никакого телефона там не значится.

— Этого не может быть!

— Не может быть только того, чего нет. А в данном случае… — Улыбчиво шевеля губами, Перепелицын широко развел руками. — Опись, заверенная сотрудниками оперативного розыска, является фактом. Ваши слова — это всего лишь слова. Не имеющие документального подтверждения.

«Нет, я не тону, — мрачно подумал Туманов. — Меня топят. Умышленно, умело, цинично усмехаясь. Здесь — этот молодой очкарик, не скрывающий своих намерений. В камере — уголовники, требующие, чтобы я подписал признательные показания. Что происходит? Кому я мешаю, кому перешел дорогу? Неужели Юрку убили специально для того, чтобы осудить меня? Нет, не может быть, тут что-то другое. Но что? Что?»

— Мы с вами отвлеклись, Вадим Петрович, — сказал Перепелицын, разглаживая и без того гладкий лист бумаги, над которым зависла ручка с чернильным жалом. — Я попросил вас рассказать о том, почему и как вы оказались на месте убийства, причем, заметьте, во время его совершения.

— Но…

Закончить протестующую тираду Туманову не удалось. Следователь остановил его резким хлопком ладони по столу. Он больше не улыбался. Совсем. И глаза его превратились в две льдинки в отполированных до блеска очках.

— Хватит вилять и отлынивать! Хватит! Я задаю вопросы, вы отвечаете. Ясно и по существу. Без всяких мифических СМС-сообщений.

Вздохнув, Туманов стал рассказывать свою историю неизвестно в который уже раз. От многократного повторения она становилась какой-то заезженной, неправдоподобной. Рассеянно слушая, Перепелицын ничего не писал, а лишь рисовал закорючки на чистом листе бумаги, бегло улыбаясь своим мыслям. Под конец повествования выяснилось, что закорючки, оказывается, изображали волны на море, над которым встает или заходит солнце с длинными, как паучьи лапки, лучами. По небу летали птицы, ничем не отличающиеся от морских волн внизу. Скорее всего, предполагалось, что это чайки.

— Вот и все, — закончил Туманов, наблюдая за художествами, которые выводила следовательская рука.

Перепелицын накрыл рисунок папкой, посмотрел на Туманова сквозь сверкающие очки и неожиданно расщедрился на полноценную улыбку.

— Нет, — возразил он. — Не все, Вадим Петрович. Далеко не все. Мы только начинаем подбираться к истине. Скажите, что вы делали в комнате покойного, когда вас там застал… — Перепелицын сверился с записями в своей папке. — Когда вас увидел Рогожкин Олег Дмитриевич? Он утверждает, что вы держали в руке нож, которым был убит гражданин Никольников. По его словам, орудие убийства было испачкано кровью.

— Естественно, — пожал плечами Туманов. — Я ведь вытащил нож из раны.

— В таком случае у нас возникает два вопроса. — Перепелицын растопырил средний и указательный пальцы. — Первый: с какой целью нож был извлечен из трупа? И второй: кто его туда воткнул? — Он опустил пальцы. — Между этими двумя событиями прослеживается явная связь, не находите?

— Не нахожу! Я увидел нож в теле друга и автоматически вытащил его. Это же очевидно!

— А вот мне — нет, не очевидно. В свидетельских показаниях записано… — Следователь прочистил горло, прежде чем с удовольствием зачитать: — «Вышеуказанный гражданин Туманов сделал несколько шагов в мою сторону. При этом он держал в руках нож и выкрикивал угрозы в мой адрес. Мне пришлось вооружиться топором, чтобы защищать свою жизнь и воспрепятствовать преступнику покинуть место преступления. В конечном итоге я принудил его бросить оружие и вызвать полицию…»

Завершив чтение, Перепелицын постучал пальцем по странице:

— Это документ. Его из дела, как говорится, не выбросишь.

«Из песни слов не выкинешь», — машинально расшифровал Туманов. И не заметил этого, потому что мысли его были подобны осколкам разбитого зеркала: в каждом отражается что попало, а общей картины нет. Показания соседа стали для Туманова полной неожиданностью. Он никому не угрожал. Просто хотел объяснить дядьке, почему держит в руке нож, а когда тот принялся размахивать топором, безропотно разоружился и стал ждать полицию. Зачем же врать, зачем наводить тень на плетень? Испугался ли сосед до потери памяти, когда от страха глаза велики? Или же оговаривает Туманова умышленно, преследуя какие-то свои мутные цели? Похоже, второе. Не мог он перепутать угрозы с оправданиями, никак не мог.