Евгений Сухов - Бриллиантовый крест медвежатника

Надзиратель был от них совсем близко.

– У-у, шайтан! – заорал в сторону полицейского татарин и, насколько позволяла раненая нога, припустил в беге. Ругаясь по-татарски, он пробежал мимо Гендлера с Савелием.

– Стой! – снова закричал околоточный и, почти поравнявшись с Савелием и американцем, выстрелил в воздух.

Гендлер вздрогнул, на миг отвел от Савелия взгляд, и этого мига Родионову хватило, чтобы обеими руками схватиться за запястье американца и резко отвести его руку с револьвером в сторону от себя. Прозвучавший через мгновение выстрел его уже не задел: пуля ушла в сторону далеких Воробьевых гор. Затем Савелий с силой ударил руку американца о поручни ограждения моста, револьвер выпал и плюхнулся в воду. Одновременно с его всплеском Савелий услышал еще один выстрел и обернулся: один из «помидорчиков», бросившихся на выручку Гендлеру, медленно, как показалось Родионову, очень медленно заваливался назад с залитым кровью лицом. Вот его спина коснулась поручней, вот ноги оторвались от моста, и он, сделав своеобразный кульбит, плашмя плюхнулся в воду. Второй, уронив голову набок, сидел, облокотившись спиной об ограду, и мелко сучил ногами: правой-левой, правой-левой. В его горле, под самым кадыком, торчала рукоять финского ножа. Савелий тряхнул головой, как бы сбрасывая с себя тяжелый сон, и повернулся к Гендлеру.

– Ну что, доволен? – зло спросил он.

Американец молчал.

– Я тебя спрашиваю, ты доволен? Хотел убить меня, моих друзей, погубил две жизни – ты должен быть очень доволен. У тебя ведь такой характер. Или нет? Отвечай!

Гендлер молчал.

– Так да или нет? Я жду.

– Нет, – разлепил наконец губы американец.

– Значит, нет?

– Нет, – повторил Гендлер. – Но ты сам все испортил.

– Давай, хузяин, я его убыю? – рявкнул после этих слов американца Мамай, вытирая финку о рукав продолжающего дергать ногами, но уже покойного «помидорчика».

– А? Что ты скажешь на предложение моего друга? – заглянул в глаза американца Савелий.

– Этого делать не следует, – замотал головой Гендлер. – Я – американский подданный. Если вы меня убьете, будет международный скандал и очень тщательное расследование. А вам, господин Родионов, я полагаю, это совсем ни к чему.

– Он верно говорит, – подал голос Макар. – Одно дело эти бандюганы, а другое…

– Чиво вирнэ, чиво вирнэ, – зло проворчал Мамай, перебив друга. – Итово шакала нэльзя оставылять вы живых.

– Савелий Николаевич, пора уходить, – осматриваясь, сказал Макар с тревогой.

– Сей час, Макарушка, – Родионов пристально посмотрел в глаза Гендлера. – Значит, говоришь, не убивать тебя?

– Не убивать, – с трудом ответил американец.

– И ты оставишь меня в покое?

– Да.

– И оставишь эту затею с короной?

– Да.

– И уедешь из нашей страны?

– Уеду.

– Тогда верни мне мое.

Гендлер кивнул и достал из кармана пистолет.

– Вот, возьмите.

– Благодарю вас.

Савелий сжал пистолет в кулаке и что было силы ударил американца в живот. Тот охнул, согнулся и повалился на бок.

– Ого, – воскликнул Макар. – А я и не знал, Савелий Николаевич, что вы можете так бить.

– Так ведь это смотря кого, – бросил в его сторону Родионов. – Вот теперь уходим.

Вся троица сошла с моста и углубилась в рощицу. Когда они отошли подальше от моста, Савелий остановился и, пожимая Макару и Мамаю руки, сказал:

– Сейчас мы разделимся и пойдем поодиночке. Спаси вас Бог, друзья, что помогли. Только вот не пойму, – он повернулся к Макару, – ты-то откуда взялся?

– Ты пырасил помощ миня, я пырасил помощ иво, – ответил за Макара Мамай.

– Ладно, – улыбнулся в ответ на это Савелий. – Ты, Макар, в форме-то своей полицейской не больно по Москве шастай. Не ровен час, еще признает кто.

– Да я только на сегодняшний случай и надел, Савелий Николаевич, – ответил Макар. – А так она у меня в шкапе висит, как воспоминание о прошедших днях…

– Ладно. Еще раз спасибо, други мои. Да, я тут на днях отъеду из города ненадолго. Так вы уж присмотрите за моей Лизаветой, – попросил Савелий.

– Об чем речь, Савелий Николаевич, – согласно кивнул Макар. – Чать, не впервой.

А Мамай ответил коротко:

– Канишнэ.

– Ты что так долго? – быстро спросила Лизавета, как только Савелий вошел в переднюю. – Я даже волноваться стала. – Она подошла к нему и обняла за шею. – Мне было очень неспокойно. Ничего не случилось?

– А что могло случиться? – удивленно поднял он брови.