Евгений Сухов - Бриллиантовый крест медвежатника

– Нет, не один, – ответила женщина.

– Будьте добры, опишите человека, что пришел вместе с ним, – посерьезнел дознаватель.

– Ну, немолодой, годов под пятьдесят, – чуть подумав, стала отвечать Ксанеппа. – Я на крылечке белье вешала, гляжу, сосед возвращается. Я еще удивилась, что так рано. И трезвый…

– Он пил?

– Пил, и очень сильно.

– А вот вы сказали, что удивились его столь раннему приходу. Что это значит? – спросил Щенятов, записав предыдущие показания Проскуриной в памятную книжку.

– Это значит, что он обычно приходил много позже, уже к концу дня, – пояснила Проскурина. – И пьяный.

– Ясно. А вы не знаете, куда он обычно ходил?

– Да в кабак. Трактир «Гробы», так его называют, знаете?

– Не бывал, но слышать приходилось, – ответил Щенятов.

– Он туда каждый день ходил, как на службу. А в тот день еще и портфель с собой прихватил. Марфушка, дочь Степаниды, видела его утром, как он уходил с этим портфелем.

– Что за портфель? – встрепенулся Щенятов.

– Да старый кожаный его портфель. Он на службу с ним ходил. Ну а в тот день он и в «Гробы» с портфелем потопал, как путный какой.

– А вернулся без портфеля, так? – быстро спросил Щенятов, вспомнив, что в протоколе осмотра места происшествия не фигурировало никакого портфеля.

– Да нет вроде. Он и вернулся с портфелем, кажется.

– Ксанеппа Филипповна, не торопитесь, пожалуйста, – заволновался по непонятным для Проскуриной причинам Щенятов, – и вспомните точно: с портфелем вернулся из трактира Введенский или без него?

– С портфелем, – немного подумав, ответила Проскурина. – Да, с портфелем, – уверенно добавила она.

«Черт», – чуть было не выругался вслух Щенятов. Коли этого портфеля нет в протоколе, выходит, его забрали душегубцы-громилы. Но зачем им нужен старый портфель? Может, в нем было что-то ценное? Тогда что именно в нем такое было? И почему он взял его с собой в трактир? Чтобы что-то отдать. Или оттуда принести…

Что? Деньги? Но если в портфеле были деньги, то убийство Введенского – чистый разбой с целью ограбления и не имеет никакой связи с заезжим медвежатником…

Стоп. Ежели в портфеле были деньги, то за что он их получил? Ведь не за красивые же глазки! И кто их ему дал? Да, все пути ведут в «Гробы»…

– Хорошо, – прервал свои раздумья Щенятов. – Значит, он вернулся в первом часу дня, что было для него рановато, с портфелем, который он брал с собой в трактир, и со спутником лет под пятьдесят.

– Да, все верно, – лучисто улыбнулась Ксанеппа Филипповна. – С мужиком годов под пятьдесят.

– А вы когда-нибудь видели этого человека? – заерзал на стуле Щенятов.

– Нет, никогда, – твердо ответила Проскурина.

– Попробуйте описать его.

– Ну, долог, как коломенская верста. Худой, но жилистый. И еще у него руки почти до колен.

– То есть? – спросил Щенятов, записывая показания женщины в свою памятную книжку.

– У него были очень длинные руки. Как у обезьяны, – улыбнулась Проскурина.

– Ого! – поощрительно воскликнул Щенятов. – Это уже особая примета. А лицо? Лицо вы его разглядели?

– Нет. Я ведь видела его только сбоку.

– А когда он ушел?

– Где-то через полчаса.

– В его руках что-нибудь было? – оторвался от памятной книжки Щенятов.

– Нет. Как пришел ни с чем, так и ушел ни с чем.

– Хорошо… Что было дальше?

– Ну, что было дальше. Я развесила белье и ушла в дом. Через какое-то время – точно сказать не могу – у соседа послышался шум. Потом крики. Я подумала, что он опять напился. Он ведь часто, когда напьется… напивался, – поправилась Проскурина, – песни горланил и ругался на какого-то Кремлева.

– Это управляющий банком, где он работал, – объяснил Щенятов. – А вы знали, что ваш сосед когда-то служил референтом в Госбанке?

– Это все здесь знали, – ответила Ксанеппа Филипповна. – Его за глаза так и звали Референт.

– Хорошо. Продолжайте, пожалуйста, – заглянул прямо в глаза Ксанеппы Щенятов. И растерялся. Ему вдруг захотелось плюнуть на все эти вопросы-ответы, прижать эту женщину к себе и отправиться вместе с ней…

А вот куда отправиться, лучший дознаватель покуда не ведал.

– Опосля у него стало тихо, – вернул его на эту землю голос женщины. – Я подумала: угомонился, уснул. А потом мне стало как-то тревожно. Знаете, как бывает: заноет вдруг внутри тебя, засвербит. И вроде бы не от чего, а как-то тревожно, словно случилось что-то нехорошее, чего ты покуда не знаешь. Или вот-вот случится…

– Да, так и у меня бывает, – согласился Щенятов.