Евгений Сухов - Бриллиантовый крест медвежатника

– Ну вот, теперь я к вашим услугам, – вывел Занозу из дум голос Введенского. Степенный дядька ушел, и перед бывшим референтом стояла стопка серебряных монет. – Мой гонорар, – улыбнулся он, указывая на монеты.

– Неплохо, – кивнул Заноза и улыбнулся. – С почином!

– Благодарю вас, – склонил голову Введенский, и Заноза с удивлением отметил, что тот абсолютно трезв.

– Вы принесли?

– А вы? – в свою очередь, спросил бывший референт.

– Все как договаривались, – заверил его Заноза.

– Тогда пойдемте отсюда, здесь слишком много глаз, – тихо сказал Введенский, смахивая серебро в горсть.

– Согласен, – кивнул Заноза, поднимаясь со стула.

– А вот и я, красавчик, – подошла к нему вчерашняя мамзелька и взяла его под руку. – Ну что, пойдем? Я тут знаю одно тихое местечко. Нам там будет очень хорошо, сладенький мой…

– После, после, – попытался отшить ее Заноза.

– Ну, дружо-очек, ты же обещал, – манерно растягивая гласные, закапризничала проститутка, почти повиснув на нем. – Идем же, сахарный мой.

– Да отвяжись ты, су-ука, – зашипел на нее Заноза и резко выдернул руку, едва не сбив ее с ног.

– Ах, ты так! – вскрикнула проститутка. – Федя, Костик, меня тут фраера залетные обижают…

От буфетной стойки отделились два амбала. Один, оттеснив Введенского в угол, прикрыл выход, а другой, решительно похожий на шкаф, пошел прямо на Занозу.

– Ты пошто девку забижаешь? – промолвил шкаф таким голосом, будто говорил, сидючи на дне пустого колодца.

Заноза молчал.

– Ну, что молчишь? – протрубил шкаф. – С тобой люди разговаривают, а ты молчишь…

– Дай ему, Костик, дай! – визгливо крикнула проститутка.

Весьма резко для его мощной конституции шкаф выбросил вперед руку, целясь прямо меж глаз Занозы. Но пудовый кулак попал в пустоту, увлекая за собой все тело. Шкаф вынужденно сделал вперед два шага и, трубно взревев, согнулся пополам: Заноза, присев и отскочив в сторону, нанес ему два сильных удара в живот и в бок. Затем, неторопливо взяв возле стойки табуретку, он со всей силы ахнул ею по бычьей голове амбала. Костик, выпучив глаза, охнул и повалился на заплеванный пол.

– Ты чо, папаша?! – кинулся на Занозу от дверей Федя.

Снова ловко увернувшись от удара, Заноза успел прыгнуть ему за спину и пнул амбала сапогом в задницу. Налетев по инерции на стол и опрокинув посуду, Федя резко обернулся и встретился со взглядом Занозы. Тот медленно шел на него и смотрел ему в глаза так, как смотрят за мгновение до того, прежде чем напрочь оторвут голову.

– Да я тебе сейчас кадык вырву!

Парализованный страхом, Федя все же успел достать финский нож, но тут Заноза ударил его прямо в лоб с такой силой, что у Феди поплыли перед глазами радужные круги, а затем и вовсе стало темно.

– Ну, вы прямо какой-то атлет Журто. Прямо Иван Заикин какой-то, – захлебывался от восторга Введенский. – А по вас ведь и не скажешь.

– Почему Заикин? – спросил Заноза, польщенный сравнением с чемпионом России по греко-римской борьбе.

– А вы разве не были на бенефисе Ивана Михайловича два года назад?

– Нет, – ответил Заноза.

– Очень жаль, – укоризненно сказал бывший референт. – Два года назад в Панаевском саду был международный чемпионат по борьбе. Заикин, конечно, победил. А в устроенный в его честь бенефис кто-то из публики предложил ему подраться с быком. Иван Михайлович тут же согласился, и, когда привели быка, он свалил его одним ударом в лоб. Ну, прямо как вы этих гадских амбалов.

– А куда мы идем? – спросил, меняя тему, Заноза.

– Ко мне. Комфорту у меня нет, конечно, никакого, но зато нет и лишних ушей и глаз. Кроме того, у вас, верно, будут разные вопросы, и я вам там все спокойно разъясню.

Дом, где жил бывший референт, был когда-то крепким пятистенком с обязательным мезонином. За домом был сад, который спускался прямо к реке Казанке. Место было замечательно красивым и весьма похожим на курортное. Когда-то сие загородное место было весьма привлекательным для дач, и его облюбовала городская знать и люди с хорошими деньгами. Город наступал, дачи двигались дальше и дальше от него. А это место превратилось в обыкновенную подгороднюю слободу с простыми деревенскими домишками.

И дом, и сад были под стать их хозяину: так же знавали когда-то лучшие времена и так же на день сегодняшний были донельзя запущены. Кроме того, построенная не так давно лечебница для хронических алкоголиков, что стояла чуть наискосок от дома Введенского с зарешеченными окнами, весьма напоминала Дом Скорби, что, конечно, не украшало общего впечатления от всего увиденного Занозой.