Евгений Сухов - Бриллиантовый крест медвежатника

– А то, что я могу вывести их на ложный след.

Через несколько дней Савинский телефонировал Алексею Ивановичу.

– Полицмейстер Васильев слушает.

– Это Савинский. Здравия желаю, ваше высокородие.

– Ну-ну, ты меня еще «превосходительством» повеличай, – буркнул полицмейстер.

– А что, чай, и этот чин не за горами, – отозвался со смешком сыскарь.

– У тебя дело ко мне или просто поболтать решил со скуки? Ежели это так, то мне скучать, в отличие от вас, господин Савинский, некогда, – отозвался в раствор переговорной трубки Васильев.

– Ладно, не бурчи. – Николай Иванович выдержал небольшую паузу. – Он проявился!

– Медвежатник наш? Не может быть!

– Может, – возбужденно выдохнул в трубку Савинский. – Несколько раз он пытался уйти от слежки, после чего его видели возле Купеческого банка.

– Значит, Купеческий?

– Похоже, Алексей Иванович.

– Я дам указание усилить охрану банка.

– Нет, не надо, – возразил ему Савинский. – Спугнем.

– Насколько мне известно, этого Родионова подобные меры никогда не останавливали, – в свою очередь, возразил Савинскому Васильев.

– Судя по материалам, что вы мне дали, Алексей Иванович, в последнее время он как раз стал осторожничать, – продолжал настаивать на своем Савинский.

– Что ты предлагаешь? – начал сдаваться Васильев.

– Оставить все как есть, – заявил ему Николай Иванович. – Мы ведь хотим взять его с поличным, не забыл?

– Но смотри, глаз не спускай с банка.

– Само собой, Алексей Иванович. Сработаем все по принципу мышеловки: вор хватает сладкую наживку, а в это время мы его хлоп! Попался, голубчик. А ну-ка, будьте добры ваши умелые ручки в наши ковы…

– Ладно, делай, как задумал, – согласился с доводами сыскаря Васильев. – А ты что, телефон себе наконец провел?

– Нет.

– А откуда звонишь?

– Ну, Алексей Иванович…

– От мадамы своей? Вот что, Николай Иванович, даю тебе сроку две недели, и чтобы телефон в твоей конторе был проведен.

– Слушаюсь, ваше превосходительство.

– Чтобы провел! – крикнул в трубку Васильев.

– Алексей Иванович, вот возьмем этого медвежатника, и проведу. Ей-богу, ваше высокопреосвященство!

– Они подумают, что я буду брать Купеческий банк, – потирая шкуркой подушечки пальцев, дабы истончить кожу и сделать предельно чувствительными подходящие к пальцам нервические окончания, усмехнулся Савелий, – и устроят мне там ловушку. Но меня там не будет. Хотя, вероятно, шумнуть в этом банке все же придется. Впрочем, все это еще не проблемы.

– А что проблемы? – нахмурила матовый лобик Лиза.

– Их две, дорогуша, – вновь заходил по комнате Савелий. – Первая: как раздобыть план здания банка и схему сигнализации. И второе: как вывезти корону из города.

– Ну, первую проблему я могу помочь тебе решить, – улыбнулась Елизавета. – Устроюсь на службу в банк и все разузнаю. Надо только сделать парочку фальшивых рекомендательных писем, очень чисто, чтоб комар носу не подточил, ведь это все же Государственный банк.

– Ты хочешь вспомнить прошлое? – с благодарностью посмотрел на нее Савелий.

– А что? Помнится, у меня неплохо получалось. Национальный банк в Москве тоже был учреждением серьезным, но я же справилась!

– Да, помню. Ты устроилась туда уборщицей.

– Технический работник, так называлась моя должность, – поправила Савелия Лизавета. – Кстати, это по твоей воле я, потомственная дворянка, целый месяц махала ведром и половой тряпкой. Зато все разузнала. Не хочешь повторить это здесь?

– Нет, не хочу, – серьезно ответил Савелий. – За нами здесь всюду «хвост», и даже малейшее внимание кого-либо из нас к Государственному банку может испортить все дело.

– А как тогда быть? Может, мне охмурить кого-нибудь из служащих?

– Этого тоже нельзя делать, – посмотрел на нее Савелий. – Легавые догадаются, что твой интерес к какому-нибудь начальнику экономического отдела банка напрямую связан с интересом к самому банку. Ведь ты – моя жена. А кроме того, я всегда испытывал перед тобой вину, когда тебе приходилось изображать из себя кокетку.

– Тебе было стыдно?

– Да.

– За меня или за себя? – пытливо глянула на мужа Лизавета.

– Скорее за себя, – ответил Савелий. – И я не хочу больше никогда использовать этот прием.

– Милый, – обняла Савелия Лиза. – Я так люблю тебя.

Он нежно поцеловал ее в античное ушко, потом в щечку, шею, губы. Его руки заскользили по ее бедрам, приподнимая подол газового пеньюара, и легли на две упругие ягодицы, прячущиеся под тонким шелком люстриновых кружевных штанишек. Лиза, глядя на Савелия широко раскрытыми глазами, в которых была бездна желания и страсти, прижалась к нему так, будто хотела войти в него и раствориться вся без остатка.