Александр Бушков - Пиранья. Флибустьерские волны

– Пожалуй, – сказала Кимберли растерянно. Она уже не задиралась и не язвила, сидела смирная, притихшая. – Джонни, я никогда во все это особенно не верила, но эта штука выглядит чертовски убедительно.

– Мне тоже так кажется, – сказал Мазур с усилием, словно камни ворочал.

«Мать вашу так, – подумал он в приступе смертной тоски. – Вы же ничегошеньки не понимаете – а впрочем, откуда вам знать... Ведь принимать окончательное решение буду уже не я, а совсем другие люди – и это решение свободно может оказаться вашим смертным приговором, не следует исключать и такой возможности... И плевать будет тем, кто примет решение, что вы мирные и безобидные люди, не путавшиеся ни с одной разведкой, что с одной я спал, а с другим пил пиво и резался в покер... Если только там решат, что поступить следует так, а не иначе, ничего уже не остановить и не изменить...»

– И признаться, Джонни, я испытываю нешуточную радость, – сказал лорд Шелтон, младенчески улыбаясь. – Вспоминая ваши подковырки, ваш скепсис... У вас сейчас совершенно серьезное лицо, наконец-то вы поверили под давлением неопровержимых улик... И они все у меня поверят! Теперь! Решайте, Джонни, вы в выгоднейшем положении – здесь просто нет группы вроде вашей, а выписывать кого-то из дома... Мало ли что за это время может случиться с этой штукой... Пятьдесят тысяч, сто! Сколько хотите. Я не могу мелочиться сейчас...

Он сидел на краешке деревянной откидушки, подавшись вперед, готовый швыряться миллионами и ползать на коленях, несмотря на все свои титулы и длиннющую родословную, уходившую корешками в крестоносные времена. И Мазур испытывал старинную смесь насмешки и уважения. Человек горел идеей, подчинил всю свою жизнь одной цели – а многие миллионы никогда не поднимаются до таких высот, живут скучно, жвачно...

Но думать было некогда, следовало соглашаться как можно быстрее: «Скат» все-таки отыскался, пусть и без малейших усилий с их стороны...

– Да ладно, – сказал Мазур. – Не буду я вас грабить. Двадцати вполне хватит.

Лицо лорда волшебным образом изменилось – теперь у него был вид человека, чья неминуемая пуля все же прошла мимо, шлепнула в дерево в миллиметре от головы. Видывал однажды Мазур такую физиономию...

– Вы неплохой парень, Джонни, – сказал лорд едва ли не растроганно.

Мазур спохватился – он как-никак был жаждущим наживы бродягой из мира чистогана. Широко ухмыляясь, он сказал:

– Глупости. Вы и представления не имеете о моих вульгарных мотивах, – он, не глядя, протянул руку и привлек к себе Кимберли. – Просто-напросто мне хочется побыть с моей девушкой, и это единственный способ от вас побыстрее отделаться...

– И все равно, вы отличный парень.

– Самому кажется иногда... – сказал Мазур.

...Капитан Родригес – хотя его наверняка звали иначе, и звание вполне может оказаться совершенно другое – сказал рассудительно, глядя в потолок:

– С технической стороны все может быть проведено легко и просто. У меня есть радиосвязь, «спрессованным» сигналом. Нас не успеют запеленговать, даже если будут очень стараться. Субмарина выйдет в нужную точку уже завтра к полудню. Естественно, это ваша субмарина, товарищи, вашей постройки. Она у нас единственная такая – со шлюзом для аквалангистов. Все предельно просто: погружаются только свои – у посторонних все равно нет ни единого акваланга. Мы забираем аппарат, грузим его в лодку, сами садимся туда же, и субмарина преспокойно берет курс на Гавану. Компаньеро... – он посмотрел на Дюфре, – естественно, остается на «Русалке» и недоумевает потом вместе со всеми. Чертовски просто. Ныряльщики погрузились, но на поверхность не всплыли.

Они сидели вчетвером в тесной рубке «Ла Тортуги», касаясь коленями. До рассвета оставалось всего ничего.

– А потом? – пожал плечами Дюфре. – Лорд не успокоится. Обязательно пригонит сюда ораву ныряльщиков, месяц будет шарить по дну...

– Ну и что? – сказал Мазур. – Все равно ни нас, ни аппарата там уже не будет.

– Я, кажется, понимаю, – кивнул Родригес. – В самом деле, получается как-то нехорошо: целых семеро аквалангистов таинственным образом исчезли. Никаких следов, конечно, но останутся наши пожитки с кучей отпечатков пальцев, наши кораблики. А это уже называется наследить...

– Вот именно, – сказал Дюфре. – Вы замечательно улавливаете мою мысль. Следов вроде бы нет, но мелких следочков – множество... Нехорошо, право. Нужно зачистить.

Без малейшего промедления Родригес озабоченно сказал: