Дмитрий Стародубцев - Сильвин из Сильфона

Кафе пустовало, не считая столика с сомнительной парой, где поседевший еще в прошлом веке, но молодящийся граф Дракула виртуозно увещевал стесняющуюся до обморока юную леди. У мужчины была нездоровая печень и куча gold-кредиток в портмоне, а у девушки — несколько монет на автобус, больная мама и чудесным образом сбереженная девственность. В другой стороне горячо ворковали две подружки-пампушки, поедающие куски жирного торта. Их перешептывание на тему нынешней катастрофической девальвации мужчин показалось Сильвину с его слухом ревом иерихонских труб.

У окна он заметил троицу: двух парней закваски камикадзе и с ними невзрачную девушку, которая прикрывала рукой подбитый глаз. Несмотря на пролетевшие месяцы и, главное, бесчисленные могильники событий, разделившие время, он сразу узнал Доберман-пинчера в компании его товарища, взлохмаченного Пеликана, и пастушки с лицом из плотной брынзы. В отличие от прошлого раза, когда они были чем-то расстроены и своими поступками окончательно лишили Сильвина всякой мотивации к существованию, а также положили начало этой унылой истории, сегодня они выглядели беззлобно, если так можно сказать о людях, у которых в крови ненависть ко всему, что движется помимо их воли.

Сильвин занял соседний столик и расположился так, что быть лицом к ним и тревожить своим присутствием. Лидер троицы Доберман, еще в прошлый раз отличившийся острой наблюдательностью, не преминул по этому поводу громко отреагировать, обращаясь как бы к другу: Что этот чухонец здесь уселся? Мест больше нет? Пеликан безразлично скользнул зелеными зрачками по заковыристому рельефу Сильвина и отвечал приятелю успокаивающим тоном: Пусть пока дышит! Нам все равно пора.

В это время Алиса в стране чудес уже подавала Сильвину меню. Она его, конечно, не признала, но все же посчитала своим долгом строго предупредить: нас дорого! — а откормленные генералы-веснушки на ее лице привстали с глубоких диванов и подозрительно уставились на неблагонадежного клиента.

Сильвин. Меня это не волнует.

Алиса. Извините!

Генералы потеряли к Сильвину интерес, повесили друг другу на грудь по ордену за бдительность и вернули тучные зады на мягкие подушки.

Первое, что увидел Сильвин в поданном меню — слово рахат-лукум. Далее сообщалось, что при ресторации работает собственная кондитерская и, помимо эксклюзивных пирожных и тортов, в ней делают десятки видов этого вкуснейшего заморского лакомства.

Рахат-лукум — тончайший элемент, сущность вещей, главная составляющая формулы бытия… Когда-то Сильвин поклонялся этому сладчайшему и блистательному божеству, а сегодня ему погано только от одного его упоминания. Потому что теперь рахат-лукум незримыми, но прочнейшими нитями связан с самыми невыносимыми переживаниями в его жизни. Теперь эта сладкая парочка всегда подается только в одной упаковке: кусочек титулованной восточной радости густо полит горьким шоколадом окончательного разочарования жизнью.

Сильвин почувствовал неуютный подкожный зуд, а с ним подступающие приступы тошноты, и поспешил перевернуть страницу.

Алиса. Готовы заказать?

Сильвин. Да, мне, пожалуйста, вот это мясо…

Прожив всю жизнь вынужденным вегетарианцем, с детства питаясь отбросами с рынка человеческой еды, Сильвин впервые собирался съесть что-то стоящее и к тому же оцененное местным прейскурантом в сумму с несколькими нулями. Генералы-веснушки на лице Алисы в стране чудес поощрительными кивками и цоканьем одобрили заказ, но самой официантке не удалось скрыть замешательства — не каждый день в их обители респектабельности мерзкие уродцы тыкают корявым пальцем в самую дорогую строчку меню.

Сильвин уловил заминку и с видом скучающего сибарита предъявил Алисе пачку банкнот. Щеки пристыженной девушки вспыхнули жгучим румянцем, а ошпаренные генералы повскакали с мест, словно новобранцы, поправили орденские планки и подравнялись. Теперь они готовы были служить Сильвину до последнего вздоха.

Доберман все видел и поспешил шепнуть приятелю: У этого недоноска денег, как грязи! Может быть, по ходу настучим ему по башке? Пеликан невнятно пожал плечами, что в его птичьей транскрипции могло означать как согласие с замыслом товарища, так и вежливое неодобрение. Но, верный своей охотничьей породе, Доберман уже принюхивался, уже разминал полуоборотами жилистую шею.

Пока Алиса исполняла заказ Сильвина, в помещении кафе произошла диковинная рокировка. В заведение то и дело по одному, по двое стали заходить люди, но не обычные посетители, к каким здесь привыкли, а больше оборванцы в лоскутах, калеки, очевидные бедняки. Они, не церемонясь, рассаживались в разных углах — одни просили чай, другие — лечебную минеральную воду, третьи — водки, но всех объединяло одно: ни один из них не имел никакого материального отношения к той вопиющей роскоши, которой решил воспользоваться.