Дмитрий Вернидуб - Полынь и порох

– Сколько их нужно, штук пять? – спросил поднявшийся у стоящего внизу напарника.

– Число нечетное. Бери шесть, – ответил тот.

– Ладно. А что в вольере заперты, это наши?

– Так точно-с, вашинские. Токма трое осталось. Привезти б надо, – раздался снизу заискивающий голос третьего человека.

– Привезем, когда груз забирать будем.

«Дворник! – догадался Женька. – Ну и компания! Интересно, господа, а о каком грузе речь? Уж не…»

– Вы скажитесь, вашбродия, кады ждать, – поинтересовался дворник, – а то ить мне стенку разбирать.

– Пока не знаем. Как будет приказ, сообщим. А пока вот тебе от хозяина, за службу.

– Премного, премного благодарен! Рад стараться! – принялся раскланиваться дворник. – Уж как я радый, что большаков побили… Они меня, ироды, тут на вечные мучения обрекли. Самогон весь, что был, вылакали и сожрали все подчистую. Чуть голубков ваших не сварили… Однако я уговорил!

– Ладно прибедняться, Степан. Тебе на это дело столько провианту отвалили, что полк краснопузых накормить можно, – посмеялся первый офицер, закрывая голубятню и слезая вниз. – Котов, примите клетку!

Как только посетители зашли в дом (на этот раз в половину квартального дворника), Женька быстренько, как кошка, спустился с крыши. Все еще торчащая у сараев бабка стала жаловаться на дворника, во время оккупации прислуживавшего «краснюкам».

– Он им провизию доставал, – говорила она. – Жрали всю дорогу в три горла, все пьяные. А мы пустые щи хлебали. Снега зимой у него не допросишься, не то что голубка на суп.

– Вот что, бабуся, – решил Денисов. – Места у вас для постоя и впрямь маловато, но дворника мы вашего будем иметь в виду. Там у него подозрительные типы гостят, похожие на офицеров. – Женька сделал страшные глаза. – Может, это красные шпионы за едой к нему ходят? Приглядывайте тут.

Бабка понимающе затрясла головой:

– Усе поняла сынок, проследю. Поделом ему будет, аспиду.

Потирая сморщенные руки и бормоча на ходу проклятия, она зашаркала в свою пристройку.

– Чего так долго? – возмутились друзья, когда Денисов уселся на козлы.

Женька воровато огляделся и дернул вожжи:

– Но, черти! Дуем отсюда, могикане! Кажись, мы сворованное нашли!

Валерьян Ступичев прекрасно понимал, что затеряться среди казаков еще труднее, чем остаться незамеченным, разгуливая по Новочеркасску в полковничьих погонах. Все станичники-однополчане знали друг друга. Поэтому приходилось или держаться особняком, играя роль пешего вестового, или при встрече с казаками одной станицы называться уроженцем другой, дальней. Выясняя, откуда интересующиеся, Ступичев называл то Мечетинскую, то Егорлыкскую, а то и Маныческую. Один раз он чуть было не попался – перед Атаманским дворцом. Какой-то вахмистр, когда он сказался мечетинским, повел его в сборную колонну полка Климова: «Давай, шевелись! Вон ваши рядом с нашими стоят!»

Но, на счастье, вахмистра кто-то окликнул, и Ступичев, козырнув, отошел в сторону. Это было в полдень следующего дня после взятия города. Всю ночь и наступившее утро пришлось провести в разрушенном снарядами доме в переулке у Крещенского спуска.

После парада, воспользовавшись сутолокой на площади, Валерьян переместился поближе к командованию, принимавшему поздравления жителей. Заняв позицию у толстого дерева, он наблюдал, как полковник Федорин, принимая эстафету от Походного атамана, раскланивается с расфуфыренными дамами и духовенством. Справа от Федорина в полном составе находились командование Южной группы – полковники Денисов, Смоляков и все командиры частей. Они отправлялись на торжественный прием в Атаманский дворец. От Валерьяна не ускользнуло, как Федорин и Смоляков несколько раз украдкой бросали друг на друга косые взгляды.

«Оба настороже, – заключил подъесаул. – Интересно, кто из них уцелеет в этой дуэли?»

Вдруг полковник Смоляков, извинившись, покинул высокое общество, направляясь вместе с подошедшим ординарцем к зданию Арсенала.

Ступичев, решив, что Федорин от Походного никуда в ближайший час не отойдет, стал пробираться сквозь толпящуюся по случаю празднества публику вслед за Смоляковым. У ворот Арсенала стоял потрепанного вида тарантас, а за ним находились трое партизан. Одного, рыжего, с нагловатой физиономией, Валерьян никогда не видел, зато двое других оказались старыми знакомцами. Подъесаул даже скрипнул зубами от досады. Те самые гимназисты, которые должны были вчера получить солидную порцию свинца, оказались живы и невредимы. Смоляков, отослав позвавшего его ординарца, направлялся прямиком к ним.