Макс Кранихфельд - Арабская петля (Джамахирия)

— Это к той, что рядом со сквером, развалюха на верблюда похожая? — перебил Хунта.

— Да, к ней. В той стороне больше нет удобных вышек, с которых базу видно. Не с первого же этажа ему стрелять. Так что наверняка он именно туда прется, ну или кругом совсем в другой сектор. Только это вряд ли, на кой ему тут лишние круги нарезать, знает же, что мы его пасем. Короче расклад такой: делимся на две группы, первую веду я, вторую — Хунта и выходим к «Горбатой» с двух сторон. Перекрываем пути отхода и смотрим, там наш друг или нет. Ясно? Вопросы? Хорошо. При движении таблом не щелкать, это мы думаем, что он на «горбатой» засядет, а он поверх нашего расчета запросто свой написать может. Так что внимательно там, и без необходимости в эфир не шелестеть, говорим только я и Хунта, хрен его знает у него и сканер на нашу волну настроенный может оказаться.

Бойцы, призрачно зеленоватые в свете ночника, деловито кивали, впитывая подробности инструктажа. В принципе, все они тут были не раз и не два проверенными в деле, обстрелянными, битыми жизнью и войной профессионалами, но, тем не менее, диктуемые Стасером прописные истины выслушивали, не ропща и не пытаясь бравировать своей крутизной. Знали, лишнее напоминание не помешает, слишком много крови стоит «звездная болезнь» в их профессии, вспомнить хоть бедолагу Бормана.

— Так. Со мной пойдут Чуча, Барс, Негатив и Ариэль. Остальные с Хунтой. На подходе к «Горбатой» связь по эфиру. Двинулись, «кролики»!

Неслышными тенями скользнули вдоль улицы, стараясь держаться в густой тени домов, практически сливаясь с ночной темнотой, бесплотными призраками пересекая редкие освещенные выглянувшей из-за туч луной прогалины. До «Горбатой» двухэтажки было не больше десяти минут ходу, даже вот в таком настороженном режиме, постоянно вертя головой на триста шестьдесят градусов и каждую секунду ожидая автоматной очереди из глубины развалин или встречи нос к носу с врагом. Стасер чувствовал, как взмокли холодным потом ладони, и пробежали по пояснице быстрые неприятные мурашки, верные предвестницы грядущей схватки, тело на бессознательном уровне реагировало, на хоть и полученную мозгом, но старательно игнорируемую информацию, оформляющуюся лишь в неясное предчувствие. Да в этот раз без драки, похоже, не обойдется, уж больно все сошлось в цвет и невидимке-снайперу, столько времени их терроризировавшему просто некуда деться. Стасер, если честно, дорого бы дал, за то, чтобы этот ночной шакал вышел сегодня на позицию также неудачно, только на участке другой группы. Он давно уже переболел романтикой войны и совершенно справедливо считал, ее скорее нудной и тяжелой на пределе душевных и физических сил работой, чем рискованным приключением, так что когда выпадала такая возможность, он с удовольствием оставлял героические подвиги другим, довольствуясь ролью обычного чернорабочего этого безумного процесса уничтожения себе подобных. Однако сегодня не сложилось — снайпер вышел именно на него и теперь придется драться, хочется ему этого или нет, значит нужно, все сделать как можно аккуратнее и без лишнего риска, хватит нам уже потерь, право слово.

Занятый этими невеселыми мыслями Стасер чуть не прозевал выход к небольшому скверику возле «Горбатой». Видимо здесь когда-то до войны обитал араб чуть более зажиточный, чем его соседи и обнесенный остатками глинобитной стены сквер служил ему местом отдыха и выгула жен. Даже сейчас тихий шелест листвы под прохладным ночным ветерком настраивал на умиротворенный благодушный лад. Плодовые деревья, кое-где были немилосердно искорежены ударами взрывной волны и осколками, в свое время пиндосы вывалили немало авиабомб на этот район. Интересно, чем он так сильно им угрожал? Или это случайность? А как же хваленное точечное бомбометание? Сам дом тоже изрядно пострадал от прямого попадания чего-то видимо очень небольшого, так как стены все-таки устояли, лишь полностью стесало восточный угол строения, превратив его как бы в макет в разрезе, этакий гигантский домик Барби. Не плохо было бы подарить такой внукам Буша, пусть играют в своего деда и устроенную им войну…

Над плоской крышей второго этажа выдавалась невысокая башенка на манер европейского пентхауза, совершенно не характерная для местной архитектуры, именно за нее двухэтажка и была прозвана «Горбатой», или «Верблюдом», тут уж кому как нравится. Строение было весьма приметным и считалось одним из официальных ориентиров при пристрелке секторов и целеуказаниях. Если снайпер действительно решил сегодня стрелять со столь известного места, то видимо Аллах лишил его разума. Хотя если вспомнить, что темнее всего под фонарем, то, возможно, все это не так и глупо, как могло показаться на первый взгляд. В любом случае, если стрелок здесь, то сидеть он должен как раз в той самой расположенной на крыше башенке. Больше просто негде, достаточный обзор только оттуда, а если уж рисковать и вообще пользоваться столь заметным строением, то странно было бы не использовать все даваемые им преимущества.