Борис Бабкин - Убить людоеда

– Никого не выпускать. Список председатель поссовета дал, но все равно – только с моего разрешения.

– Как дела, служивые? – улыбнулся подошедший к пустому коровнику прапорщик.

– Да все отлично, – раздалось в ответ. – В крайних домах собаки, они никого без лая не пропускают, очень удобно.

– На собак надейтесь, но и сами не плошайте. Денов может заявиться в любое время. И еще, сынки, раз крикнули и сразу бейте. Рисковать и становиться героями не надо, матерям вы живые нужны.

Молодая женщина на лыжах быстро подошла к околице.

– Стоять, красавица! – раздался голос. – Куда направляемся?

– К сестре на часик. Приболела она, вот и иду проведать. Бумага есть от вашего командира. – Она протянула сложенный вчетверо листок.

Солдат взял листок и прочитал: «Выпустить на пять часов».

– А не боитесь? – вернув ей пропуск, спросил он. – Мало ли что или кто может…

– Тут всего-то семь километров, – улыбнулась женщина, – а вашего брата кругом полно. Да я и сама за себя постоять сумею, если придется. – Она быстро пошла дальше.

– Во живут, – глядя ей вслед, сказал второй солдат, – ни хрена не боятся! А тут и медведи есть, и росомахи, и волков немало. Да и вдруг на Денова нарвется? Он ее в заложники возьмет, что тогда делать?

– Пусть командир думает, – отмахнулся напарник.

Хутор Олений Выгон

– Ну что, – усмехнулся якут, – не попался вам Ванька-то?

– Чайку бы, дядя Самоил, – сняв рукавицы, попросил один из трех солдат.

– Это пожалуйста, – кивнул якут. – Веруня, – сказал он вошедшей в комнату светловолосой женщине, – поставь самовар, напои защитничков наших. А вот вы мне правду скажите, – повернулся он к солдатам, – не страшно вам такого…

– И круче брали, – отмахнулся скуластый солдат. – С «тройки» вон с автоматом ушли двое. Часового ранили и ушли. И то взяли. Одного. Второго, который стрелял, положили в сопках. А у этого…

– Все-таки немного не по себе, – перебил его старший сержант. – Этот же, говорят, и нож отлично кидает, и сила есть, и приемчики знает и без следов ходит. Ни разу еще на его след не вышли. И наверняка у него оружие уже есть. Стреляет Денов отлично, а мне осталось до дембеля три месяца.

– И не жалеют вас командиры, – сказал якут.

– Может, поедите чего? – спросила женщина.

Солдаты переглянулись.

– Если немного, – смущенно проговорил один.

– Картошки жареной с мясом. – Она подошла к печи. – И салат. Сейчас подам.

– Дядя Самоил, – заглянула в приоткрытую дверь девочка лет двенадцати, – вас мама зовет. У нее сердце снова болит.

– Сейчас иду, – ответил Самоил – Извините, ребята, жена вас покормит, а у меня вызов.

– Фельдшер он, – пояснила женщина. – А у соседки что-то с сердцем в последнее время плохо. Родителей похоронила недавно, вот и прихворнула.

– Как ты, Роза? – входя, спросил Самоил.

– Нормально, – проговорила, выйдя из кухни, женщина лет тридцати пяти. – Тут Афанасий Семенович Прасковью прислал. И записка для вас.

Самоил прочитал записку и бросил ее в горящую печку.

– Передай, – сказал он Прасковье, – все сделаю. У меня есть кое-что для Ивана. В общем, через пару дней он услышит.

– А почему у него, у мужа вашего, – спросил солдат, – имя такое необычное?

Вера рассмеялась:

– Отец его так назвал – Самоил. Его спас в тайге какой-то человек по фамилии Самойлов, и он сына в память об этом человеке назвал Самоилом. А мне нравится.

– Но вы русская, – сказал другой, – красивая молодая женщина. А тут такая глухомань и…

– Я выросла здесь, – улыбнулась Вера.

Тикси

– Смотри! – Антон остановил Нину. – Эдуард с какими-то мужиками. Не думал, что у него тут знакомые есть.

– А одного я видела, – сказала Нина. – Сосед наш, Мохов, освободился месяц назад. Его все Мох зовут. Помнишь, ты с ним и с его товарищем еще чуть не подрался?

– Толик Мохов. И что же у них общего? А почему Эдуард не идет к Иринке? Сейчас спрошу.

– Не надо, – остановила его жена, – ну его к черту. Мы-то тогда не вовремя улетели. Хорошо, Тоня, соседка, позвонила, и мы сразу тоже в больницу звонить стали.

– Только бы с Иркой все хорошо было. – Антон завел машину. – Она даже с Машей говорить не захотела.

– Боится она, что ела…

– Да что тут говорить… А ты веришь в это?

– Не знаю. И не хочется верить, но чем он ее кормил? Я не знаю, что и говорить ей. Конечно, мы никогда про это не вспомним…

– А другие? И если говорить откровенно, как-то не по себе.

– Да ты что мелешь-то? Вот что я скажу – с ней все будет как прежде. Я имею в виду наше к ней отношение.