Алексей Свиридов - Разорванное небо

Не оборачиваясь, летчик выпрыгнул на мокрую траву – вслед ему тут же прогрохотала очередь, но стрелок взял слишком высоко – пули выбили щепки с верхнего переплета оконной рамы. Казак поскользнулся, но сразу поднялся на ноги и бросился бежать туда, откуда пришел несколько часов назад, к лесу, бросаясь попеременно то в одну, то в другую сторону, чтобы сбить прицел стрелкам. Однако новых очередей не последовало, сзади был слышен лишь хриплый лай, и, мельком оглянувшись, беглец увидел в квадрате света, падающего из окна, объемистую фигуру Коче Паповича, едва удерживающего поводок.

«Ах, сволочь!» – воскликнул про себя Казак и выхватил из-за высокого ботинка нагайку. Теперь ее увесистая рукоять легла в ладонь, и сплетенный сотню лет назад из сыромятных ремешков хвост с вклепанными свинцовыми дробинами в стальной оковке на конце упруго расправился.

Коче наконец-то освободил своего пса, и тот радостно кинулся вперед. Одновременно с этим со стороны дома раздались две автоматные очереди. Били по ногам – несколько трассирующих пуль прочертили огненные линии у самых коленей Казака, и спасло его только то, что он за мгновение до этого в очередной раз бросился в сторону.

Вот и ограда – да здравствует мода на невысокие ограждения! Казак с налета перемахнул метровый заборчик, каблуки его ботинок скользнули по раскисшей земле, и, падая, он съехал в придорожную канавку, по дну которой по случаю дождя весело бежал бурливый ручеек. Оттолкнувшись рукой от наклонного берега, Казак вновь поднялся на ноги и увидел будто замедленный кадр из фильма: неправдоподобно огромное мохнатое тело собаки медленно и плавно перелетает через заборчик, с оскаленной пасти стекает вязкая слюна, длинная шерсть на задранном хвосте победно развевается…

Пес обрушился в ручеек, подняв фонтан грязных брызг, – и время вновь обрело свой обычный темп. Казак хлестнул собаку нагайкой по черепу, но размаха не хватило, и удар лишь слегка ее оглушил, заставив на мгновение замешкаться с броском. За это мгновение летчик успел выставить руки перед собой, и когда лохматое чудовище кинулось на него, он принял его на подставленную ручку нагайки и сумел удержать – клыки собаки впустую щелкнули в сантиметре от его горла. Не давая псу возможности повторить атаку, Казак всем телом навалился на него, подмяв под себя, но когти передних лап разодрали синтетическую ткань спортивного костюма и проделали глубокие царапины на груди беглеца. Извернувшись, пес вырвался из-под человека, но при этом поднял на ноги и своего врага, который оказался в лучшем положении, потому что ноги пса разъезжались по грязи и ему не сразу удалось изготовиться к новому броску. Небольшой передышки хватило Казаку, чтобы как следует размахнуться – и переплетение кожи, утяжеленное свинцом и сталью, ударило собаку в темя – туда же, куда били волков такими нагайками прадеды Казака, считавшие охоту с ружьем барской причудой.

Мохнатый зверь зашатался, Казак ударил еще, и еще, и еще! Третий удар стал для собаки роковым – летчик почувствовал, что хватит, и опустил свое оружие, глядя, как пес оседает на дергающихся в судороге ногах. Но радости победитель почему-то не испытывал, ему жаль было этого зверя, честно исполнившего свой собачий долг.

Вдруг вокруг стало светлее. Казак поднял глаза и обнаружил, что пятнистый «лендровер» подкатил сюда и водитель направил фару-искатель прямо ему в глаза. Отведя взгляд, летчик глянул вверх и увидел, что на заборчике уже сидят, свесив ноги, двое автоматчиков, а третий осторожно спускается на землю, стараясь не съехать вниз по следам ботинок Казака.

– Стоят! Пошел! – скомандовал один из сидящих на ограде.

– Так что, стоять или пошел? – зло спросил летчик, не двигаясь с места. В конце концов, если его собираются убить, пусть это сделают здесь.

– Пошел на джип! – уточнил сидящий.

– Пошел ты сам знаешь куда? – почти весело произнес Казак. – Или давай сюда, поговорим.

Он искренне надеялся, что никому из боснийцев, или кто бы это ни был, не захочется лезть за ним вниз и вытаскивать его, сопротивляющегося, и дело все кончится короткой очередью. Все равно лучше, чем их плен. Казак был наслышан, что делают эти ребята с пленными.

Возникла долгая пауза. Действительно, вытаскивать упрямого русского из грязи никому не хотелось, но и стрелять никто не спешил. Возбуждение, вызванное у Казака борьбой с собакой, начало спадать, и он вновь ощутил, что вода, заливающая его ботинки выше щиколоток, холодна, что противная морось продолжает сеяться с темно-серого неба, что из царапины на груди сочится кровь. Боснийцы перекинулись несколькими фразами, один из них выстрелил короткой очередью в стенку канавы, но Казак даже не пошевелился. Тогда пятнистые вояки вновь заговорили между собой, несколько раз повторив слова «живот», «доллар» и «подполковник». Наконец старший из них, с унтер-офицерскими нашивками на погонах, что-то резко приказал, и остальные трое с явной неохотой начали спускаться по скользким берегам ручейка.