Вячеслав Денисов - Наживка для крокодила

Настя. Милая Настя…

Задыхаясь от желания и нетерпения, я искал губами ее горячие губы и чувствовал, как у меня начинала кружиться голова. Но это уже не от боли, а от счастья. Сладостное безумие… Я не знал, который час, не представлял, какое время суток. Потому что я ощущал ее рядом с собой, я упивался ею и я уходил в нее, как в вечность…

Сброшенное на пол одеяло, ее волосы, разметанные на моей груди, аромат ее тела да посветлевшее окно – вот то, что зримо осталось от этой ночи. Но я улыбался, сжимая в руке ее ладонь, и чувствовал, как улыбается, прижавшись к моему плечу, она. Это то, что останется с нами…

– Когда ты вернешься домой? – спрашивала она, с тоской глядя на мои неторопливые сборы.

Что я могу ей ответить на этот вечный женский вопрос? Только одно:

– Я люблю тебя.

Я хотел, чтобы она поняла – я вложил в эту фразу все. Радость, печаль от расставания, вину за то, что причиняю ей боль и обещание вернуться. Когда-нибудь закончится эта гонка. И когда я завершу свои дела, я смогу начать жизнь с чистого листа: научусь выносить по вечерам мусор и расстраиваться из-за холодного борща…

Улица встретила меня колючим ветром, который пробирался под все складки одежды. Вязаная шапочка для него – плохая преграда. Нужно было поскорее сесть в автобус и на полчаса расслабиться, вдыхая запах горячего мотора.

До остановки я не дошел. Не хватило всего каких-то пятидесяти метров. Мне, видимо, вообще не суждено было тогда попасть на автобусную остановку. Моя поездка в отдел не входила в планы тех, кто сидел в массивном джипе «Навигатор». Он плавно, но уверенно остановился прямо передо мной, перегораживая своим корпусом, похожим на дачный домик, белый свет.

Задняя дверь распахнулась, словно вход в избушку Бабы Яги, и оттуда, как мне показалось, потянуло еще большим холодом. В проеме показалось узкоглазое лицо:

– Садитесь, пожалуйста, Андрей Васильевич.

Ни намека на положительные эмоции. Со мной разговаривала статуя Будды. Вряд ли это просьба. Человека, которому преградили дорогу, уговаривать никто не станет. С другой стороны, им было хорошо известно, кто я и что у меня находится под мышкой «ПМ». Однако от этого планы «азиатов» не менялись. В тот момент ни Ванька, ни Верховцев при всей своей сообразительности не могли догадаться, в каком месте потерян мой след. Что было особенно тревожно.

Я наклонил голову и залез в салон. Никакого холода – домашнее тепло. В воздухе витал аромат автомобильной «вонючки». Кажется, сандал. Впрочем, чего можно ждать от корейцев? Конечно, от «корейцев», потому что я не убивал сыновей крестных отцов ни китайской триады, ни японской «якудзы».

В машине было трое. Меня везли за город по восточной дороге. Напрягая память, я стал вспоминать интересные объекты этого направления. Если мы движемся к брошенному заводу металлоизделий, то разговор будет очень короткий. И если мне суждено увидеть белый свет, то это произойдет только через несколько веков, при археологических раскопках. Какая-нибудь юная студентка поднимет мой отполированный проточной водой череп.

– Папа, – спросит она седовласого археолога, – а опера были?

– Нет, дочка, – ответит он, – это фантастика.

Да уж… Правда, в этом направлении есть еще и особняки крутых господ мира сего. Оставалось надеяться, что джип несется туда…

Ага! Добрая, славная ГИБДД! Инспектор был удивлен скоростью в сто шестьдесят километров. Но что это? Водитель вышел, поговорил пару минут, не вынимая рук из карманов, и молча залез обратно за руль. Инспектор огорченно отвернулся. Вот так. Что «водила» сказал гаишнику? «Позвони Табанцеву»! Даже денег не дал. Круто. Корейцы оседлали рядовой штат ГИБДД.

Все правильно. Мы въезжали в зеленые ворота, за которыми виднелась трехэтажная корейская «пагода» со вздернутыми вверх кончиками крыш.

Охрана – корейская, прислуга – корейская. Собаки – и те, наверное, привезены из Кореи. Я поднимался по витой лестнице на второй этаж. Сзади, словно привязанная, шагала пара мордоворотов. У больших двустворчатых дверей меня остановили, поставили лицом к стене и квалифицированно обшмонали. Изъяли, правда, лишь пистолет. Одернув куртку, я посмотрел на оставшегося охранника. Второй, очевидно, ушел объявлять о моем прибытии.

Спустя пару минут я оказался в огромном зале, обставленном настенными полотнами и вазами с чудной росписью. Я не большой «спец» в искусстве, но рискну предположить, что все эти излишества стоили фантастических денег. У квадратного окна виднелся огромный стол. За ним в гигантском кресле сидел очень маленький человек. От такого контраста он выглядел и смешно, и страшно одновременно. Судя по движению его руки, мне тоже полагалось присесть. Не желая выглядеть как школьник на экзамене, я спокойно опустился в другое кресло и выложил на столешницу пачку сигарет. Если кто-то здесь думает, что я обмочился от страха, то он ошибается.