Вячеслав Денисов - Наживка для крокодила

Лучшая из всех, что когда-либо была. Впрочем, у меня и планов подобных никогда ранее не было.

В том, что Алтынин врет всегда – и когда это нужно, и когда вовсе необязательно, – я убедился сразу же, посетив гостиницу «Альбатрос». Коренева там никогда не останавливалась ни под своей фамилией, ни под чужой. Ни один из служащих отеля не признал на фотографии, тихо похищенной мною с прикроватной тумбочки из квартиры на улице Стофато, кого-то из своих постояльцев.

Не нравилось мне все это. Почему Цент лжет на каждом шагу? Такое впечатление, что он боится либо Кореневу, либо тех последствий, которые могут быть, если он скажет правду о ней.

Проверял я гостиницу пять дней назад, сразу после того, как меня туда «направил» негодяй и обманщик Цент. И вот все вернулось на круги своя. Девушка так и не найдена, беглый каторжник Жилко до сих пор не задержан. Короче, я топтался на одном месте.

Вскоре добросовестный Вязьмин начнет операцию по прекращению уголовного дела ввиду смерти убийцы. И вряд ли оно будет возбуждено снова из-за каких-то новых обстоятельств. На тонкой папке под словами: «Начато…» рукой следователя Вязьмина будет аккуратно выведено: «Окончено…» Может, он сам бы до такого и не додумался, но сверху подсказали.

Больше всего меня занимала пара Коренева-Жилко. Что-то подсказывает моему опыту, что они нашли друг друга в этом бушующем океане событий и скрываются в одном месте. Что их объединяет? Может, и любовь. Только мало верится в то, что Ольга, после всех своих похождений, вновь воспылала чувствами к бывшему подельнику. И если Степан в этом союзе видит нечто большее, чем меркантильные интересы, то не могу сказать с уверенностью того же о девушке. Список похищенных машин, секс с президентом банка, откровенный шантаж милицейских чинов… На все это нужно решиться. Сомневаюсь, что Коренева создавала материальную базу для счастливой жизни с Жилко. И потом она не дура – прекрасно знает арифметику. Семь лет за ресторанный инцидент, плюс три – за побег, плюс еще неизвестно сколько – за то, что Степа еще может натворить. Это сколько же ей ждать? А Оленька на жену декабриста не похожа. Степа тоже должен это понимать.

А почему я решил, что Коренева и Жилко вообще живы? Потому что корейцы и Табанцев до меня еще не добрались? Ведь я им не нужен только в двух случаях – если Коренева мертва и если они твердо уверены в том, что я до нее не смогу добраться. А мои действия – это лакмусовая бумажка. Как только я попадал в «кислую среду», меня тут же начинали тормозить. Если я упрусь в стену, меня оставят в покое.

Переодевшись в спортивный костюм, я сел на кровать. Настя не любила, когда я курил в комнате. Ее понять можно. Вздохнув, я переместился на кухню. Это моя офшорная зона. Здесь я могу делать все, что хочу. Вот если бы сейчас еще и пиво в холодильнике нашлось…

Пива не было. За дверцей покоилась пузатая полупустая бутылка «Арарата». С рюмками оказалось сложнее. На поиск граненой коротышки у меня ушло минуты три. Немудрено. Я в этой квартире не хозяин.

Коньяк и соленый огурец – чисто русский способ алкогольного отравления в минуты одиночества. Одиночества и раздумья.

Поставив рюмку на стол, я поднялся и подошел к телефону. На том конце трубку сняли сразу, будто ждали моего звонка.

– Здравствуйте. Это Горский. Я хочу справиться о здоровье известного вам пациента.

Моя шаблонная фраза за эти дни. И стандартный ответ:

– Состояние стабильное. Изменений нет.

Услышу ли я когда-нибудь Лешкин смех? Я опять побрел на кухню. «Арарат» вернулся в холодильник, несмотря на мое желание перевернуть бутылку вверх дном и влить в себя все до капли. Но на завтрашний день прогнозировались неприятности, возможно, связанные с перестрелкой. А применение табельного оружия при наличии остаточных признаков алкогольного опьянения, именуемого в народе «похмельем», однозначно поставило бы меня в положение виновного. Это как при ДТП. Когда на красный свет светофора тебе влетает в бок «КамАЗ», а ты при этом не совсем трезв. Я не хотел, чтобы меня лишали прав. У кого-то есть железное правило не садиться за руль подшофе, а у меня правило – не носить в такой ситуации под мышкой оружие. Поэтому я решил оставить «макаров» среди Настиного белья. На полке. Так спокойнее.

Я ходил по квартире, как сомнамбула. Телевизор не смотрелся, магнитофон не слушался, коньяк не пился. Напряг какой-то, извините…

Однако «макаров» я вернул в кобуру уже через пять минут. Телефонный звонок застал меня в тот момент, когда я углубленно изучал журнал для вязания.