Вячеслав Денисов - Оружие фантома

И это видели все в классе.

Отец забрал мальчика из школы и перевел в другую, частную. Родители переехали в коттедж, и школа была в двух шагах от дома.

«Не бойся и никогда ничего не проси», – учил его отец.

Они с отцом в течение недели приводили в порядок пыльный, захламленный подвал дома. Чистили, мыли, скоблили с утра до вечера. Трудились до тех пор, пока отец однажды вечером, бросив в угол мокрую тряпку, не сказал:

– А вот теперь можно и делом заняться.

Что такое дело, мальчик не знал, поэтому молча выполнял все, что требовал отец, – таскал в подвал выструганные тут же, во дворе, доски, песок и инструменты. Отец в работе заводил сам себя и этим непонятным пока сыну энтузиазмом заражал мальчика. Однажды мальчик не выдержал и спросил, надеясь, скорее, на общий ответ, нежели на обстоятельный. Старший в семье мужчина посмотрел на него как-то устало (сказывался возраст – мальчик был поздним ребенком, а в пятьдесят трудно жить жизнью тринадцатилетнего) и ответил, словно отчитываясь перед госприемкой за созданное творение:

– Это ринг. Здесь мы исключим канаты. Никаких канатов. Их не бывает в жизни, а бывает наоборот – не на что опереться спиной. Здесь, в наиболее освещенном углу, будет размещен мешок. Это место хорошо еще и тем, что мешок будет висеть у несущей стены. Со временем песок в мешок будет добавляться, а это не очень благоприятно может сказаться на конструкции дома. Ну и, наконец, «железо». Ты доволен?

Мальчик промолчал.

– Ты боишься?

Мальчик не отвечал.

– Запомни на всю свою жизнь, сынок: никогда никого и ничего не бойся и никогда ничего ни у кого не проси. Особенно милости.

И положил подростку на плечо свою тяжелую руку…

Газет на крыльце не было.

Это значит, что родители уже приехали домой. Это значит, что его ждали большие неприятности. Отец никогда не ругался и не кричал. Он просто очень переживал. Мальчик был у него первой и последней надеждой. Пять лет назад они с женой решили завести второго ребенка. Врачи не отговаривали отца, но и не проявляли уверенности в благополучном исходе дела. А все дело в этой проклятой подлодке…

Служба отца на флоте закончилась после пожара на подводной лодке в море Лаптевых. Они все выжили, но из всех членов экипажа, решивших после этого завести детей, все благополучно завершилось лишь у отца мальчика. Дети остальных либо рождались мертвыми, либо умирали спустя некоторое время. Это все проклятая подлодка!..

Мать была моложе отца на двадцать лет, поэтому решение вопроса о рождении брата зависело только от отца, и он решился. Брату было отмерено жизни двадцать секунд. В родильную комнату был срочно приглашен отец, и врач поставил перед ним дилемму, которая напополам разрезала его сердце. В течение ближайших трех-четырех минут либо должен умереть ребенок, либо при дальнейших родах может умереть его жена. А имел ли право он, врач, ставить человека перед таким выбором?.. Не должен ли был он сам, пожилой и очень умный врач, просто спасти женщину и не заставлять отца своим словом казнить ребенка? Но он сделал то, что сделал.

Отец мальчика сказал просто:

– Спасите ее. Пожалуйста…

Он был военным моряком. И не знал, как просить. Даже сейчас…

И мальчик остался с отцом и матерью. Этот тринадцатилетний мальчик.

Мальчик рассмеялся.

Он вдруг вспомнил: время сейчас слишком раннее, любой почтальон предпочтет повернуться на бок в своей постели, нежели встать в четыре часа утра. Откуда на крыльце могли взяться газеты? И как могут сейчас быть дома родители, если ближайшая электричка из города прибывает в шесть часов семнадцать минут?

Они не узнают, что мальчика не было дома всю ночь!

Он в книжке читал, что от любви теряют голову. Может, это любовь? Ведь они с девочкой настолько потеряли голову, что не смогли даже сообразить элементарного.

Мальчик рывком сдернул со своего крепкого, загорелого тела футболку и стал делать разминку перед домом. Спать он все равно уже не сможет. От мысли о том, что он сейчас сможет уснуть, он снова рассмеялся.

Еще минута, и он нырнул в подвал, откинув в сторону крышку тяжелого люка.

Боксерский мешок, не привыкший к тому, чтобы его дубасили в начале пятого утра, возмущенно заскрипел вбитой в потолок петлей. Это был уже не тот мальчик, что спустился сюда два года назад. Это был сильный, уверенный в себе и чуть нагловатый «по-подростковому» юноша. Разорванный мешок латался за это время три раза. А полгода назад срослись кости на носу того дегенерата, из-за которого мальчик от страха описался в штаны. Тогда это все видели. Мальчик нашел его в той старой школе. И это тоже все видели. А кто не видел, тому рассказали…