Вячеслав Денисов - Оружие фантома

Бросив на Старикова виноватый взгляд, мужик в пижаме плаксиво проскрипел:

– Она меня не любит…

– Кто? – опешил опер.

– Я понимаю, доктор, что отрываю вас от дел, – быстро заговорил мужик, посмотрев на учебник в руках Старикова, – но от этого зависит моя судьба! Вы должны помочь мне повлиять на нее. Она загубит свою и без того разбитую жизнь.

Стариков молчал.

– Вы поможете мне?

– Понимаете, в чем дело… – начал Игорь. – Я не тот, за кого вы меня…

– Ерунда! – решительно отрезал мужик. – Вы скромны, как и всякий специалист своего дела. Нам с вами приходится скрывать свое истинное лицо среди всей этой бездарности. Меня заставляют пить таблетки! А вы знаете, что я с ними делаю? Когда сестра уходит, я вытаскиваю их изо рта и отдаю соседу по палате! Он ест все! Я вам говорю это, потому что вы не похожи ни на одного из этих врачей. Так вы поможете мне?

– В чем?..

– Убедить Марианну.

– Какую Марианну?

– Из соседнего блока. Мы решили обвенчаться, но в последний момент она заявила, что желает венчаться только в церкви.

– Ну, – несмело возразил Стариков, – в общем-то, только там и венчаются…

– Бред. Нас сможет обвенчать здесь батюшка. Вы благословите нас?

– Во имя отца и сына.

– Спасибо! – горячо заговорил пациент и, внезапно подмигнув Старикову, бросил взгляд через плечо. – Вам воздастся! Ищущий да обрящет…

И вышел из кабинета.

Игоря словно прибило к стулу внезапно просветлевшим взглядом мужика и его последними словами. Попытку понять, что произошло, пресек главврач, занеся в кабинет несколько пухлых папок. Кладя их на стол перед Стариковым, он мимоходом бросил:

– Что здесь делал Русенков?

Секунду помедлив, Игорь объяснил:

– Странный тип. Зашел в кабинет и стал разговаривать со мной, как с врачом.

– Просил обвенчать? – улыбнулся доктор, доставая сигареты из кармана халата.

– Точно. А вы откуда знаете?

– Он здесь три месяца. Его жена погибла у него на глазах под поездом. Страшная вещь… Тут же нервный срыв и – к нам. Иногда бывают периоды просветления, но это ненадолго. – Доктор выпустил струю дыма. – Жена его все просила обвенчаться в церкви, да так и не допросилась… Вот то, что вы искали. Здесь три дела бывших пациентов. Отпущены под присмотр родственников – соответственно второго, семнадцатого и девятнадцатого мая. Вас, как я понимаю, интересует вероятный убийца?

Осторожный Стариков промолчал, и врач расценил это как допустимую форму общения.

– Если это так, то одного из троих придется исключить. Ему семьдесят лет, и его увезли дочь с мужем на кресле-каталке. Крученков и Марин, впрочем, тихие больные с вялотекущей шизофренией. Им лень муху от лица прогнать. Это то, что я могу сказать без малопонятной вам медицинской терминологии. Мое мнение как врача – ваши поиски в этом направлении будут безрезультатны. Чем могу еще помочь?

Больше помочь было нечем. Отксерокопировав на всякий случай все три карточки пациентов с их установочными данными, Стариков вернул дела главврачу, попрощался и, попросив не провожать, вышел из кабинета. Не пройдя и десятка шагов, он вернулся.

Врач удивленно вскинул брови:

– Что-нибудь забыли?

– Я хотел спросить. Скажите, доктор, где работал Русенков, перед тем как случилось… В общем, перед тем как попасть к вам?

Главврач, раздавливая в пепельнице сигарету, прищурился и усмехнулся.

– Не все в милиции пьют водку, оказывается… Это бывший ваш коллега, Игорь Алексеевич. Русенков работал в уголовном розыске Мурманска.

– Почему вы сразу не сказали?

– А вы спрашивали? Могу вас заверить, общих тем вам уже не найти.

Выходя из ворот лечебницы, Стариков почувствовал на спине чей-то взгляд. Резко обернувшись, он успел рассмотреть за упавшей занавеской лицо больного по фамилии Русенков…

– Сергей, что у тебя? – спросил Макаров, дождавшись, пока будут прикурены все сигареты и раскрыты все блокноты присутствующих.

Вербин поерзал на стуле, обдумывая, с чего начать. Прикуривал дольше всех и старательнее всех.

– Интересная складывается ситуация.

– Это я понял, увидев Вирта, – мягко перебил Александр. – Жена опознала камень?

– Жена – нет.

– Ты не тяни кота за хвост, – вклинился Миша Саморуков – самый молодой и самый энергичный опер в отделе Макарова. – Давай быстрее, есть хочется. Обед через полчаса…

Доклад Вербина продолжался полчаса…

«Мать, я очень занятой человек, – сказал я. – Если вы хотели со мной поговорить, то говорите. А если вы решили по поводу отсидки вашей родни выразить свое «фе» всей милиции в моем лице, то я пошел». Старая посмотрела на меня, как на гадюку, и говорит: «Уж больно скор ты. Как понос».