Вячеслав Денисов - Особо опасная статья

А потому запомни, парень, две вещи. Первое: делать только то, что скажут. Второе: молчать, если об этом спросят. И тогда ты получишь свои пятьдесят тысяч долларов и сможешь купить себе «апельсиновую» «корону». Если же тебе придет в голову «колоться», будь ты хоть под «сывороткой правды» в каземате «Красной Пресни», тебя примет Москва-река. Это твой удел, и относиться к нему ты должен безропотно, если дашь согласие на участие в деле.

Сто тысяч – сумма немалая, к риску ему не привыкать, а потому Архаев, для солидности подумав, согласие, конечно, дал. И все, на что теперь ему оставалось полагаться, – это влиятельные адвокаты, которых в неписаном контракте обязывались предоставить те, кто его устраивал на работу.

Вчера «дубак» [42]шепнул: «Добейся перевода из этой камеры», и Феликс не понял, зачем это нужно. Когда же увидел, с кем ему придется сидеть, смысл сказанного дошел до него быстро и ясно. В камере среди уличной подследственной швали находились воры, а это означало, что Архаеву о причинах пребывания в тюрьме на вопросы нужно будет отвечать честно, не пытаясь уйти от правды. В противном случае поведение воров никто предсказать не может. Хотя те, кто его нанимал, предсказали быстро. Придавленный авторитетом, Архаев мог начать говорить, и тогда информация очень быстро «слилась» бы в оперативный отдел централа.

Архаев «первоходом» не был, но, когда вошел в камеру, сразу забыл, что нужно делать. Не столько забыл, впрочем, сколько не знал, ибо никогда в «хатах» с серьезными людьми не оказывался. Стал топтаться, как тетка в очереди, робко повесил полотенце на край умывальника, перепутав его с дужкой кровати, занервничал.

– Ты че себя ведешь, как пленный румын? – раздалось из угла с нижних нар. – Пройди пока на эти нары, отдохни.

Предложили чаю, покурить и незаметно для Архаева стали «пробивать» его десятилетиями отработанными способами. Справились о наличии вшей, и Феликс радостно сообщил, что вшей у него никогда не было и быть не может. Удивительно, подумает любой каторжанин, как это так? На тюрьму прибыл, значит, через ИВС прошел. А в изоляторах временного содержания Москвы вшей и клопов всем химическим оружием не вытравить, а гость, понимаете, без вшей пришел да еще и не имел их никогда. Такие ответы тут же берутся на заметочку для последующих выводов. Любой уважающий себя зэк, заходя в камеру (он ведь заходит в свой дом), а потому первым делом направится на парашу, за «ширмочку», разденется догола и проверит каждый шов своей одежды. А этот тут же уселся на предложенные нары и принялся выкуривать дармовую сигарету. Либо он неопытный ментовской стукачок-«подсадка», либо «первоход»…

– Чаек какой будешь? – спрашивал другой зэк. – «Купца» [43]или чифира?

– Чифира, – вылепил, не подумав, Феликс, подумав, что так будет выглядеть более выгодно.

Выгодно не стало. Неопытный зэк без вшей в одежде, да еще с порога просящий чифир, – либо фуфло, либо однозначно – мент. Но был еще один способ установить истину по делу, и тот, кто наливал чай, протянул Феликсу карамельку:

– С конфеткой будешь?

Архаев горячо поблагодарил и принялся за черный, как смоль, чай. Вприкуску с карамелью. И влип окончательно и бесповоротно! Чифир с конфетами не пьют!

Через два часа ему предложили сыграть в карты, и Архаев, не догадываясь, что этим предложением ему «вбивают гарпун в спину», [44]с глубоким удовлетворением сообщил, что карты – это его любовь. И сыграть он всегда рад, да хоть и на интерес. Заявление было воспринято с восторгом.

Тем не менее любой, кто впервые оказался в незнакомой камере, должен принять на веру неоспоримость того, что, будь ты хоть каталой высшей категории, обыграть тройку-четверку людей, сплотившихся за время отсидки, вряд ли удастся. Феликс проиграл все, что у него было. А была у него пачка сигарет «Мальборо». Он удивился и предложил сыграть еще. За полтора часа он просадил аж двести восемьдесят сигарет. К одиннадцати вечера – тысячу четыреста, к двенадцати – тысячу восемьсот тридцать. Чем дольше он играл, тем больше поражался тому, как не идет ему сегодня карта.

Вспотев, он скинул с себя пиджак, рубашку и явил «тюремному» свету трехцветного дракона на плече, который скалился зубастым рылом из-за бицепса и уходил хвостом на спину.

– Ты наколку-то эту спрячь, человече, – усмехнулся из темноты все тот же хрипатый голос.

Феликс несказанно удивился. Тату ему делали на Варшавской за двести долларов, а эскиз был взят из кинофильма о якудзе, точнее, со спины одного из его главных героев. Тату уменьшили до приемлемых размеров и перенесли на плечо Архаева.