Вячеслав Денисов - Тюремный романс

Пащенко промолчал, не желая вдаваться в подробности. Ему была известна причина такого скоропалительного решения. После гибели Рольфа Саша не могла находиться в квартире одна. Как коротко рассказал судья, ей постоянно казалось, что, стоит ей лишь позвать, пес тут же явится. Саша, понятно, женщина… Однако заместитель областного прокурора не сомневался в том, что мучился и сам Антон.

– У него на пятьдесят первом километре дача или на пятьдесят третьем? – опять развернулся заместитель областного прокурора. – Я опять забыл.

– А я тебе уже в третий раз говорю – на пятьдесят пятом! – без злобы пробубнил судья. – Еще минут пять, и мы увидим сверток.

– Шурин пермяковский говорил, что там указатель должен быть – «Сафроново».

– Значит, будет.

И он был. Большой, нестандартный, над маленькой, выцветшей от непогоды табличкой «Сафроново». Притормозив в пятидесяти метрах после него, Пащенко съехал с трассы, и «Волга» мгновенно превратилась из автомобиля в прогулочный катер. Купленная в прошлом году, она переваливалась с кочки на кочку, поскрипывала, как старуха, и стоящие по обе стороны огородники вряд ли давали ей меньше десяти лет.

– Вон он… С Танькой и сестрой… – И Пащенко указал пальцем свободной от руля руки на три фигуры в спортивных костюмах.

Их прибытие незамеченным не осталось. Пермяков, смахнув пот со лба, недоуменно оперся на лопату и стал искать сигареты. Его жена улыбнулась и махнула рукой. Сестра опустила ведра, полные картошки.

– Если увозить собрались – даже не думайте. Еще три сотки осталось! Я с Танькой копать буду?! Шиш с маслом!

Встретившись глазами с Пермяковым, Антон увидел в них муку. И судья… скинул пиджак. Бросил его на сиденье «Волги» и закатал до колен брюки.

– Так с вами и надо, – поддержала сама себя сестра Пермякова. – Вам бы троим только шататься по городу да дурью маяться! А чтобы делом заняться… Пока картошка в земле – не пущу!

Вскоре, закатав брюки и вооружившись лопатой, к бойкой компании присоединился и Пащенко.

Они молчали четверть часа, слушая лишь болтовню так ничего и не узнавших дорогих сердцу Пермякова женщин. Копаясь вместе с ним в земле по локоть, те шутили относительно формы вновь объявившихся помощников и радостно выражали уверенность в том, что теперь работа закончится часа на два раньше. Лопат было всего две, и обе, по всем правилам честных рабочих компаний, достались опоздавшим. Пассажиры «Волги» вгрызались в землю, словно окапывались перед решающим штурмом, и продолжали молчать.

И только через полчаса Пащенко, старательно наблюдая за наземным трудом заместителя транспортного прокурора, возмутился:

– Ты мелкую, мелкую-то тоже выбирай! Не для Струге стараешься – для себя…