Александр Бушков - Пиранья против воров — 2

– А как насчет гарантий? – спросил связанный новым голосом, в котором как раз и сквозила эта безнадежность.

– Ага, – фыркнул Лаврик. – На бумажке тебе подпишу и печатью заверю. Что за глупости, Вадик? Ты же не дурак, в конце-то концов… Ну какие тут могут быть писаные гарантии, в нашем-то положении? Вообще, расклад прост. Когда мы возьмем Гейшу, нам понадобится некто, кто многословно и доказательно станет ее закладывать. А на данный момент ты – самая подходящая кандидатура. Тут и прячется твой единственный шанс, твои гарантии… Сечешь? Ну что, меж нами уже возникла пылкая любовь и единение?

– …твою мать… – сквозь зубы процедил пленник.

Лаврик вновь опустился над ним на корточки.

– Давай договоримся сразу: это было последнее лирическое отступление, тебе дозволенное. В дальнейшем всякая лирика будет тут же пресекаться посредством квалифицированного битья по организму… Где Гейша, урод?

– На той стороне, в Монголии.

– По своим делам или по заморочкам этих гробокопателей?

– Мне таких тонкостей не докладывают, – огрызнулся пленник. – Может, так, может, и сяк…

– Логично, – сказал Лаврик. – Значит, ты в состоянии поддерживать с ней устойчивую связь посредством этой спутниковой штучки…

– Странно…

– Что – странно? – рявкнул Лаврик, склонившись над ним.

– Странно, что она не отозвалась. Передатчик так устроен, что вызов ни за что нельзя отключить, лампочка мигает в любом случае, автоматически включается…

– Ну, всякое возможно, – доверительно сказал Лаврик. – Может, она покакать села, а может, потрахаться с кем-то легла под кустик, отложив рацию в сторонку… масса вариантов, мало ли что… Ты лучше поведай, есть какая-нибудь точка рандеву? Явка? Заранее условленное место встречи? Без этого в таких делах просто нельзя, так что вилять не вздумай…

– Есть такое место… – безразличным тоном поведал пленник. – Километрах в трех от границы. Полуразрушенный храм, буддийский, кажется…

– Как романтично… – фыркнул Лаврик.

– Просто место очень удобное, в распадочке, чтобы обнаружить, надо подойти почти вплотную. И ручей поблизости. Мало того, в нем можно долго и удачно отстреливаться, строеньице сделано…

Мазур слушал, как он рассказывает ровным голосом, как дает пояснения Лаврику, развернувшему у него под носом при свете фонарика закатанную в пластик карту. Полдела сделано, а? Ну что же, клиент попался правильный – он так легко пошел на сотрудничество со следствием вовсе не потому, что труслив или слабоволен (в этом случае вообще не попал бы в спецназ), просто профессионал (пусть и не разведки, а спецназа) отлично умеет взвешивать шансы и оценивать ситуацию. Он слишком хорошо знал, что проиграл и шанса нет ни единого, и очень хорошо представлял, во что его превратят при запирательствах. Счастье еще, что он все же сухопутный, и флот тут ни при чем. Есть еще Чеботарь, но и он, строго говоря, моряк берегового плавания, так что гордость «морских дьяволов» не задета…

«Черт побери, но что же с ним делать дальше? – подумал Мазур. – Держать под домашним арестом в одной из палаток, пусть и в связанном виде? Ерунда какая, рискованно и чревато…»

Лаврик выпрямился. Одной рукой он прятал в карман сложенную карту, а в другой у него поблескивал небольшой прозрачный цилиндрик. Мазур не сразу сообразил, что это такое, а догадавшись, невольно поджал губы – вспомнил, как лет несколько назад, когда он сам попал под подозрение, Самарин и его угостил какой-то специфической химией, подавляющей волю, в чем так и не сознался никогда, прохвост…

– Опять за свое? – хмыкнул он.

– А ты думал? – безмятежно отозвался Лаврик, наклоняясь над лежащим. Пощупал пульс, оттянув веко, осмотрел глазное яблоко, медленно выпрямился. – Порядок. Здоровый лоб, без малейших изъянов, я его медкарту на базе как следует проштудировал… Ни хрена с ним не случится, проспит сутки-двое как миленький. Забросаем тряпьем, сюда и не ходит-то никто…

– А мы?

– А мы выдвинемся к этому самому романтичному храму завтра же утром.

– Я это себе представлял чуточку иначе, – задумчиво сказал Мазур. – Вызовем вертолет с подмогой…

– Когда надо будет, тогда и вызовем, – отрезал Лаврик. – Понял?

– Так точно, – сказал Мазур почти равнодушно.

А Катя вообще промолчала, подчиняясь дисциплине. Они отволокли тяжелое тело в дальний и самый темный угол, старательно забросали тряпьем и мусором давности этак двадцатилетней, позаботившись, чтобы мирно дрыхнувший пленник мог дышать.