Чингиз Абдуллаев - Завещание олигарха

– Они сотрудничают с нами? – ему все еще казалось, что это какой-то дурной сон.

– Уже два года, – кивнула Попова, – и вы хорошо знаете их руководителя. Он один из ваших компаньонов. Это Гребеник. Тот самый Гребеник Игнат Юрьевич.

– Игнат, – ошеломленно повторил его имя Ринат. Как он мог забыть, что Гребеника звали именно так. Значит, о нем говорил Глущенко, когда считал, что им удалось договориться с Игнатом. Значит, он опасался этой «Эстреллы» и ее президента. Значит, понимал, что выступает против него. Но откуда Гребеник узнал, что Глущенко жив? Откуда он мог узнать? Кто ему сообщил?

Ринат прикусил нижнюю губу. Как он мог забыть имя своего компаньона? Как он мог забыть это редкое имя – Игнат?

– О чем вы задумались? – снова не выдержал Плавник.

– Об «Эстрелле», – признался Ринат, – Надежда Анатольевна, я прошу вас лично заняться материалами по этой компании. Мне нужно знать о них все, абсолютно все. И времени у нас не так много.

– Вы что-то знаете? – встревожилась Попова. – Тогда скажите и нам.

– Интуиция, – улыбнулся Ринат, – обычная интуиция. Я прошу вас подготовить мне доклад по этой компании уже к завтрашнему утру. Как можно быстрее. Я хочу знать, как мы связаны с ними и какие суммы оборота у нашего компаньона. И чем быстрее я об этом узнаю, тем лучше.

Вечером он наконец добрался до постели и рухнул как подкошенный. Он отключил все телефоны и проспал до утра. Сон был тревожным и не очень запоминающимся. Но он помнил, что среди его кошмаров мелькал оживший дядя Глущенко, его два двоюродных брата и почему-то Карим, который все время молчал и указывал куда-то вдаль.

Утром Ринат проснулся с ощущением надвигающейся беды. Он не знал, откуда у него это чувство, но понимал, что кошмары в его снах были лишь отражением реальных событий, которые происходили с ним в последние дни. Он услышал, как внизу работает Лида, и впервые подумал, что у нее могут отнять ключи в тот момент, когда она идет к нему домой. Но, с другой стороны, в доме повсюду установлены камеры, и охрана внизу не пропустит чужого ни при каких обстоятельствах. Ринат откинул голову на подушку и закрыл глаза. У всех сотрудников и сотрудниц этого дома, появлявшихся в нем, есть специальные пропуска. И Лиду знают в лицо. Как Талгата и Павла. Как Тамару, которая довольно часто здесь появлялась.

Он поднялся. Ванная комната при этой спальне была не очень больших размеров. Она была угловой. Он принял душ, надел халат и спустился вниз на кухню, где уже суетилась Лида. Увидев его, она приветливо поздоровалась, сразу налила ему кофе с молоком. Поставила чашку на стол.

– Вы сегодня рано проснулись, – с любопытством сказала Лида.

– Да, – кивнул Ринат, – я вчера рано лег. Где-то часов в семь или восемь. Так устал, что ничего не помнил. И проспал целых двенадцать часов. Нет, кажется, даже четырнадцать.

– Нормально, – кивнула Лида, – вам даже полезно. Придете в норму, будете подниматься по утрам вовремя.

– Для чего? – кофе был горячим и вкусным. – Зачем мне вставать рано утром? Вот у вас есть работа. Не могу сказать, что любимая, но есть работа. У вас двое детей. Ради них вы должны рано подниматься, чтобы проводить дочь в институт, а сына – в школу. А мне зачем? Ради кого мне подниматься? Может, мне лучше провести всю оставшуюся жизнь в постели. Был такой герой в русской литературе – Обломов. Он, по-моему, основную часть жизни проводил в постели. И Гончаров относился к нему лучше, чем к Штольцу.

– Он его жалел, – улыбнулась Лида. Она убирала оставшиеся после пиршества с Димой тарелки и рюмки в посудомоечную машину.

– Может, и жалел, – согласился Ринат, – только меня никто не жалеет. Я, видимо, таким получился.

– У вас есть дочь, – напомнила Лида.

– Хорошо, что вы не видели ее маму, – мрачно изрек Ринат, – настоящая мегера. Просто кошмар.

– Так нельзя говорить, – мягко возразила Лида, – она мать вашего ребенка. Нужно научиться уважать друг друга, даже если вы решили расстаться. Хотя бы ради девочки.

– Не получится, – он снова отхлебнул кофе, – не получится потому, что все давно уже сломано. И восстановлению не подлежит. Она больной человек. Типичная истеричка. А я тоже неврастеник. И нам никак нельзя быть вместе. Представляете, какая девочка у нас может вырасти.

– Вам нужно жениться, – посоветовала Лида.

– И привести еще одну стерву к себе домой? – он поставил чашку на стол. – Никогда в жизни. Все женщины одинаковые. Ничего хорошего.