Чингиз Абдуллаев - Ошибка олигарха

– Кому дадут Героя? Кто он такой?

– Он у нас против москалей воевал во время войны. Командовал батальоном. Потом в Австрию ушел и там союзникам-англичанам сдался. А те сдали его Сталину. Вот такие союзники были. Но здесь ему «повезло». Тогда смертную казнь отменили, и он двадцать пять лет лагерей получил. Тогда еще про него не все знали, а другие солдаты его не выдали. И он вместе со всеми получил двадцать пять лет. Как обычный рядовой солдат, боровшийся с большевиками. И отсидел все двадцать пять лет от звонка до звонка. А уже потом, в наши дни, все всплыло. Что он командиром батальона был и как его ребята героически сражались. Теперь все просят президента его тоже отметить. Говорят, что скоро Ющенко новый указ подпишет и Харчук тоже звание Героя получит.

– Он был бандеровцем? – догадался Ринат. – Воевал с Советской армией?

– Он за свободу Украины воевал, – поднял большой толстый палец Степан, – за нашу свободу. И против фашистов, и против большевиков. За свободную Украину.

Ринат нахмурился. Он родился в семьдесят шестом, и все его детство прошло в Киеве. В его семье был настоящий культ фронтовиков, людей, героически защитивших и отстоявших Родину во время самой страшной войны в истории человечества. Он с детства привык гордиться своим дедушкой – Петром Григорьевичем Полищуком, Героем Советского Союза, генерал-лейтенантом авиации, с которым он вместе ходил на парады до двенадцати лет. Как ему завидовали все соседские ребята, как он гордился Золотой Звездой на груди своего деда. И теперь он снова вернулся в Киев и, сидя в этом кабинете, слушает о «подвигах» какого-то Харчука, который во время войны стрелял в спину генералу Полищуку и его боевым товарищам.

– Как ему можно давать Героя? – возмутился Ринат. – Он же предатель, бандеровец. Каратель. Пока другие за Родину воевали, он людей убивал.

– Он большевиков убивал, комиссаров и «москалей», – ласковым тоном пояснил Юрий, – видимо, мало убивал, если они все-таки Украину смогли захватить. А такие, как Харчук, настоящие герои были. Они и с фашистами воевали, и с большевиками. Хотели самостийную Украину, свободную и независимую. Но тогда не получилось.

– Это они были героями? – не поверил услышанному Ринат. В нем сказывалось его пионерское прошлое. Комсомольцем он не был, к этому времени Союз уже распался, но пионером и командиром отряда дружины он был. В девяносто первом ему было только пятнадцать. Но в Москве, где он жил все последние годы, отношение к таким людям, как Харчук, было однозначным – они считались врагами и предателями. И в семье генерала Полищука к ним тоже относились как к врагам и предателям.

– Конечно, героями, – кивнул Степан, – они за свободу Украины жизни свои отдавали. А ты чего так дергаешься? Ты же не москаль. Ты наполовину украинец и наполовину татарин. И тех и других русские всегда не любили. Они и Казань взяли, и Киев не отдавали. Ничего, мы свободными стали, дай бог, и вы свободными станете. Недолго осталось, скоро Россия развалится.

– А какое отношение к вам имеет Харчук? – нахмурился Ринат. – Вас тогда и на свете не было.

– Зато сейчас мы здесь. Мы ветеранские организации поддерживаем. Только не тех полоумных, которые под красными флагами по Крещатику шастают, а настоящих патриотов. Которые вместе с нами готовы за Украину сражаться.

В этот момент в кабинет наконец вошли оба адвоката.

– Мы завершили нашу работу, – заявил Иосиф Борисович, – все пункты согласованы, и вы можете идти на подписание договора.

– Все готово, – подтвердил Марк Пинхасович. – У нас не осталось никаких вопросов.

– Ну и ладно, – поднялся Юрий, – а то мы здесь парню мозги запудрили. Политика – она вещь тягучая, затянет, и спорить можно до утра. А бизнес – дело конкретное, в нем цифры и факты.

– Пойдем, – согласился Степан, поднимаясь следом за братом, – нас уже ждут журналисты. Мы стольких людей пригласили. Пусть все увидят, что мы работать начинаем.

Ринат все еще сидел на своем стуле. Если бы не было сегодняшней ночи, возможно, он повел бы себя иначе. Но за эту ночь он повзрослел и постарел на много лет. Он стал другим человеком. Он перешел некую грань, убил другого человека, пусть даже мерзавца, пусть даже находящегося при смерти. Но он это сделал. И после случившегося он уже не мог оставаться прежним. Не мог предаваться прежним страхам, оставаясь робким и нерешительным молодым человеком.

– Чего сидишь? – спросил Степан. – Пойдем. Нас уже ждут.