Чингиз Абдуллаев - Возвращение олигарха

– Вы понимаете по-русски? – не выдержав, спросил Ринат, обращаясь к румыну.

– Не очень хорошо, – признался тот, – но я жил некоторое время на границе с Молдавией, а там все понимают русский язык.

– А французский? – спросил его Шамплен.

– Я хорошо говорю по-французски, – улыбнулся Галэску, сказав эту фразу на французском, – и еще знаю английский и итальянский.

– Значит, вы у нас полиглот, – восторженно заметила Тамара. – А какой материал вы здесь собираете?

– Для своей книги. Этнография народов Карибского моря, – пояснил Галэску.

– Очень интересная тема, – вежливо согласилась Тамара.

Дочка Шамплена что-то спросила по-французски, и отец ответил ей, показывая на Макензи.

– Да, – кивнул Макензи. Он понимал французский язык и услышал, о чем спросила дочь Шамплена. Она интересовалась, можно ли погулять вдоль берега океана, и отец ответил, что нужно спросить у местных жителей.

Ужин закончился, и мужчины вышли на террасу, чтобы подышать свежим воздухом и выкурить сигареты. Ринат остался сидеть за столом. Кроме приехавших с ним людей, есть еще четверо мужчин. И один из них вполне может оказаться самим Глущенко. Или нет… Нужно проверить и другой вариант. Он поднялся и быстро вышел в холл отеля, где находились хозяева заведения. Муж и жена, потомки ирландцев, которые прибыли сюда еще двести лет назад. Они были похожи друг на друга, как брат и сестра. Оба среднего роста, мордастые, щекастые, имевшие одинаковые курносые носы и темно-коричневые волосы.

– У вас нет среди работников новых сотрудников? – поинтересовался Ринат. – Может, вы кого-то взяли недавно на работу?

– Нет, – ответил хозяин, – все наши люди работают у нас по двадцать и тридцать лет. У нас не бывает чужих, иначе мы бы не смогли им доверять. Я часто уезжаю в столицу и оставляю ключи от номеров и складов своим людям. Мы все здесь как одна семья, никаких чужих.

– И чужие здесь не появлялись?

– Нет. Если кто-то проходит через соседнюю деревню, мы об этом сразу узнаем. Они нас обычно предупреждают. Но в последние недели у нас было не так много гостей. Летом у нас слишком жарко. Сезон обычно начинается в сентябре и заканчивается в мае.

Ринат кивнул в знак благодарности и отошел от хозяев. Может, он просто излишне драматизирует ситуацию? Вполне вероятно, что Глущенко собрал здесь нотариусов, чтобы все оформить и уехать, даже не встречаясь лишний раз со своим племянником, чтобы не подставляться и не выдавать себя Иосифу Борисовичу и Тамаре, которые не должны узнать о его «воскрешении». Для всех, кроме самого Рината, он должен был остаться умершим.

Поздно ночью Ринат поднялся в свой номер. И почти сразу услышал звонок мобильного телефона. Он не сомневался, кто именно ему позвонил. Теперь не сомневался. В трубке раздался знакомый хриплый глуховатый голос Владимира Глущенко.

– Ты уже прилетел, – он не спрашивал, это было утверждение, – завтра подпишем первые документы. Объявим друг друга наследниками, – хмыкнул Глущенко, – и на следующий день ты передашь мне основные активы. Вернешь, так сказать, свой должок. Все документы нотариусы подготовят.

– Хорошо. Я все подпишу. Что мне остается?

– Квартира, как я тебе и обещал. Можешь забрать ее себе. Считай, что это мой подарок тебе на твою будущую свадьбу. Очень дорогой подарок. Дачу вернешь, она больших денег стоит. А дом в Киеве я передам Степану. Нужно как-то компенсировать его потери, тем более сейчас, после смерти Юрия. Алло, ты меня слышишь?

– Да, – мрачно ответил Ринат, – я все слышу.

– И на расходы тебе оставлю один миллион, – продолжал Глущенко, – чтобы ты себя все время миллионером ощущал. Но с охраной и прочими прибамбасами придется расстаться. «Астор» ликвидируешь, как только приедешь. Они и так уже слишком много знают. Ты все понял?

– Вы приедете завтра?

– Посмотрим. Я уже здесь, на острове, но мне лучше не показываться, чтобы лишний раз не мозолить глаза твоим людям. Они все четверо меня знают. И твои охранники, и твой адвокат, и твой секретарь. Будет лучше, если я не стану появляться перед ними, чтобы их не пугать. Я же не Христос, чтобы воскресать.

– Плавник, кажется, догадывается.

– Ну и пусть догадывается. Пока меня не увидит, все равно верить не будет. Даже самому себе. А ты никому и ничего не рассказывай.

– Я и не рассказываю.

– Тогда до завтра. – Глущенко положил трубку.

«Один миллион долларов, – разочарованно подумал Ринат, – значит, я останусь нищим. Черт возьми, почему так мало?» Спорить с Глущенко ему не хотелось. Нужно было сохранить немного денег на разных счетах, заранее позаботиться о своем будущем. Впрочем, ему остается не так уж мало. Прекрасная квартира и миллион долларов. Что еще нужно для счастья? Он пытался себя успокоить, но не мог заснуть. Лежа в постели, он ворочался с бока на бок, вспоминая детали своего разговора. Только один миллион долларов. Еще недавно такие деньги казались бы ему баснословной суммой, а теперь он считает себя почти нищим. Как жалок и мелочен человек. Как много ему нужно. Как эгоистично он себя ведет.