Сергей Разбоев - Воспитанник Шао. Том 4. Праведный Дух Абсолюта

— Один?

— Нет, конечно. Чан даст людей; и Хан Хуа подойдёт немного позже.

— Хорошо. А после соревнований, когда банда будет атаковать?

— Чан даст знать. Его люди следят и за боссом, и за его подельниками.

— С Чаном легче, всё заранее известно.

— Конечно. И это есть его работа.

— К нему не придерутся власти?

— Он сам власть.

— Да, подумать, Ван в Запретном городе находился два месяца с лишним — без помощи генералов там столько не продержишься.

— Да, в самом змеином гнезде Мао.

— А сколько там охраны?

— Дивизия торчит, это точно.

— А сколько дивизия?

— Смотря где. В мирное время в пределах шести тысяч. В военное, до двадцати тысяч. В Запретном городе стоят бронемашины, танки, пушки. В подвалах море снарядов, отравляющих газов. Там жить в осаде, можно несколько лет.

— А народ голоден.

— Голоден. Мао и есть национальный преступник при власти, который только о себе и думает; о своей личной безопасности и своей личной вечной власти. А народ просто обязан собой жертвовать и охранять национального преступника, чтобы не дай бог ему плохо станет, или просто не хорошо.

— А при Дэне лучше станет?

— Надеемся. Американцы просчитывают на много ходов вперёд. У них около миллиона различных аналитиков сидят в кабинетах и о чём-то всё думают и думают. Жуть, как много думают.

Монахи иронично засмеялись.

— Хорошо, хоть кто-то иногда о полезном думает. — Не переставал юморно прикалываться Мин.

— Не расслабляйтесь, мы не с союзниками будем соревноваться и не со спортсменами. Я думаю, что они тоже будут наносить удары со всей скрытой силой и со всей подлостью. Это их стиль. Это преступный мир триад. А это, только, всегда и постоянно, непредсказуемая подлость и удары из пугающей, мерцающей темноты. В руках у них могут оказаться опасные металлические предметы. Где нет правил, нет и предсказуемого продолжения. Ван не простит нам, если мы потеряем своих ребят.

Мин согласно покивал головой, но весёлое настроение его не покидало. Ему ещё не было двадцати, откуда страхам быть, когда рядом такие авторитеты?

Ура!

Ура, великому Китаю!

Ура, Величайшей и мудрейшей стране!

Ура, Великому и неповторимому, вечно живущему Мао!

Китай самая великая и самая весёлая страна в мире!

Кто с ним сравнится?

Кто???

Китай умеет биться, бриться, веселиться.

И не только.

На свежевыкрашенном парадном входе в спортивное здание висели цветные тряпочки, воздушные шарики, раскрашенные змеи, драконы, плакаты, посвящённые великому, боевому, всемирному кунг-фу, и, самый большой стенд — самому Великому Кормчему — десять тысяч лет ему жизни: и так, десять тысяч раз!

Круто.

Барабаны истошно гремели и громыхали, как на показном принародном въезде нового, победоносного императора Триумфатора в РИМ после очередной, потрясающей победы над азиатскими варварами. Дудки и трубки, пищалки и свиристелки — также истошно свистели и звенели, как на олимпиаде в древней Греции. А зрители прыгали на своих местах, кричали, визжали и шумели, как на боях гладиаторов в том же Древнем, варварском Риме.

Ну нет, не может быть больших жёстких, спортивных состязаний без рассчитанного, показного, дикого варварства. Шоу есть шоу. Должно быть что-то новое, неожиданное и, главное, веселое. Иначе народ не придёт. На дешёвку народ не возьмёшь. Не то время.

Ха-ха-ха! Довольный сам собой, босс влиятельной местной «Триады», товарищ, начальник Ши, язвенно набычившись, широко по хански, сидел в отдельном кабинете вне спортивного зала и, ухмыляясь сам себе, внимательно смотрел в скрытое окошко, расположенное в стене зала под потолком.

— Видите, — удовлетворённо говорил он своим, также широко улыбающимся, бригадирам, — как явно, реально доволен народ соревнованиям! Сколько много его пришло, не меньше трёх тысяч, а сколько в проходах, как кричат, ликуют! О-о! А-а! Довольны! Давно у нас не было такого ажиотажа. Сколько билетов продано?

— Скоро кассиры придут. Будем знать.

Товарищ Ши, довольно потирал руки.

— Будем. Тоже хорошие деньги. Легальные. Покажите любителям весёлого мордобоя бои высшего мирового класса. Это им не какой-то там кухонный бокс. Эти дешёвые, проплаченные бумажками, махалки жалких европейских хиляков. В мягких варежках бьются. Медицинскими бинтиками наматывают ручки. Мужички позорники. Им с бабами в спальне подушками махаться. В чулочках. В тапочках. Кто придумал этот клоунский спорт? Смех. Балет наперегонки по кругу в трусах. И верёвочки натянули, чтоб не упасть мимо помоста. Ай-я-яй! Как страшно! И интересно им это бабское варево глазеть. Дети и то смелее. Пена. Пена пузырчатая. А у нас это именно и есть, суровые, жёсткие, мужские бои. Пусть увидят кровь. Пусть. В Пекине хотят крови, мы поможем. Знать бы, сколько им надо крови. — Босс почесал свои битые, шишковатые кулаки. — Ну, не стойте, ступайте. Начинайте великое дело возвеличивание нашей страны. Смотрите и фотографы, телевидение. Иностранцы из Гонконга. Все здесь. Покажите класс и самому Пекину, и спесивым эмиссарам кичливой мадам Мао.