Сергей Зверев - Повестка зовет на подвиг

Антонина Тимофеевна принесла дембельский альбом сына, нашла снимок Валерия. Соседка, снова сославшись на то, что смотрела не слишком внимательно, все же согласилась, что парень на портрете в телевизоре и правда очень похож на Володиного сослуживца. Как на грех, Елена Петровна принялась строить всякие версии. Благо фантазией бог соседку не обделил, да и беда не своя. И Елена Петровна по простоте душевной резанула-таки по сердцу похожим на страшную правду предположением:

– Антонина, а вдруг Володька твой никакой не кладовщик...

– Каптерщик он, – устало поправила та соседку. Петровна не унималась:

– Пусть каптерщик... Так я, это, говорю – а вдруг он на самом деле никакой не каптерщик? Он у тебя раньше в десантниках был, верно? А сейчас он в какой части служит-то?

И тут совсем некстати Антонина Тимофеевна вспомнила, как, еще только собираясь служить по контракту, Володя обмолвился про то, что часть у него вроде как при парашютном спецназе. Да и Анечка Брюханова, тогдашняя его зазноба, из-за которой он, собственно, снова в армию подался – денег подзаработать, чтобы запросам невесты своей соответствовать, тоже тогда что-то такое говорила. Про спецназ парашютистов.

– Господи, что же делать-то?!

В мягком полумраке небольшого гостиничного номера раздалась длинная телефонная трель. Звонок, похоже, был не местный. Скрипнули пружины. Лежавший на кровати немолодой мужчина протянул руку и, не зажигая свет, снял трубку.

– Да?

Из трубки донеслось чье-то невыразительное торопливое бормотание.

– Что? Самолет? Какой? Никарагуанский?! Когда? – Мужчина резко сел на кровати, отбросив одеяло. Пружины жалобно взвыли. Голос в трубке сбивчиво начал что-то снова объяснять.

– Где он упал? В сельве? – Мужчина явно начал терять терпение. Услышав ответ, он помолчал, видимо, что-то прикидывая.

– Так спасся там кто-нибудь? Или нет? Сколько тел нашли? Сколько? Это точно? Внутри самолета могут быть еще? Что? Парашют? Какой парашют?

Дослушав собеседника, он не прощаясь положил трубку. Посидел с минуту неподвижно, что-то обдумывая. Потом взял с прикроватной тумбочки лежавший рядом с гостиничным аппаратом спутниковый телефон и набрал какой-то длинный номер. Но в трубке слышались только трески и хрипы вперемежку с невнятными гудками. Мужчина тихо выругался, потом положил бесполезное пока устройство обратно. Оделся, натянул сапоги, вытащил из-под подушки пистолет. Затем встал, зажег свет, засунул «глок» в кобуру под мышкой, набросил пончо, уже примелькавшееся в городе за последнюю неделю, и, подхватив после недолгого раздумья спутниковый телефон, направился к выходу.

У самой двери он остановился и, повернувшись к стене, внимательно посмотрел на свое отражение в зеркале. Поправил шляпу.

Из зеркала на мужчину в пончо мрачно смотрел Хорхе Мендоса.

Выйдя из гостиницы, он по старой привычке внимательно посмотрел по сторонам и сел в стоявший у входа джип. Немного поразмыслив, вырулил на главную улицу, в сторону полицейского участка. Там у него оставалось одно незавершенное дело.

Через несколько минут машина остановилась возле крыльца, на котором в довольно расслабленных позах стояли двое полицейских с карабинами в руках. Впрочем, едва они разглядели, что это за джип подъезжает к участку, то моментально вытянулись по струнке. Даже с большим рвением, чем когда в город в прошлом году приезжал с проверкой из Тегусигальпы замминистра внутренних дел. В поведении полицейских не было чего-то удивительного – большой начальник тогда вручил пару медалей, кому-то пожал руку перед строем за многолетнюю безупречную службу. Ну и все, собственно. Денег столичный гость не дал никому, даже капитану.

А вот сеньор Мендоса – человек добрый и умный, он отлично знает, что словами благодарности не пообедаешь. И у него всегда найдется в кармане лишний доллар для честного полицейского...

– Добрый вечер, сеньор!

– Начальник полиции у себя?

– Нет, сеньор, капитан уже уехал. Но сержант здесь, он сегодня дежурит. Он у себя в кабинете, сеньор...

– Присмотрите за моей машиной, парни.

– О, конечно, сеньор Мендоса, какие проблемы!

Сунув им по зеленой бумажке, Мендоса прошел мимо полицейских внутрь здания участка. Они не видели его ироничной усмешки – вот бы так войти сюда лет двадцать пять назад! Чтобы они, все эти идиоты в униформе мышиного цвета, пресмыкались перед ним тогда, как сейчас. Увы, тогда Хорхе Мендоса верил в высокие идеи, а не в вечнозеленых президентов. И войти в участок мог разве что в наручниках, подгоняемый прикладами. Если вообще довели бы до участка...