Давид Гроссман - Кто-то,с кем можно бежать

Асаф отставал на несколько предложений. Была в его словах какая-то тайна. Или просто путаница.

- Теперь так, - сказал Мацлиях и немного наклонился к Асафу, - когда я был маленьким, со мной случилась небольшая авария, так, несерьёзно, - он снова заговорил быстро, но как-то равнодушно, будто рассказывал о ком-то далёком и чужом. – Мама что-то варила, суп, нечаянно опрокинула на меня кипящую кастрюлю, бывает, она не виновата, и я тогда год был в больнице, то-сё, операции и все дела. Но с тех самых пор я узнал, что такое человек. Клянусь тебе, я стал как психолог, и всё сам! Без книг, без ничего. Поэтому я могу понять её изнутри и даже могу ей помочь, она и не заметит, что я ей помогаю, понял?

Асаф отрицательно покачал головой.

- Потому что у них есть собственное достоинство, с ними нужно говорить, как ни в чём не бывало. Как будто ты каждый день сидишь на улице с кем-то и объясняешь ему научные проблемы, понял?

Асаф осторожно спросил, с кем это "с ними". Он уже знал ответ, но ему нужно было снова услышать точное определение и снова почувствовать болезненный толчок в глубине живота.

- Ну, эти, люди с этой проблемой. Так ты должен беречь их достоинство. Между нами, что у них есть, кроме достоинства?

- И ты видел её э..., в тяжёлом состоянии?

- Нет, - засмеялся Мацлиях, - у неё это обычно. Она ведь такая с рождения. Она не знает другого состояния.

- О чём ты говоришь? – Асаф наконец-то опомнился и насторожился. – Какая она с рождения?

- Слепая.

Асаф подпрыгнул на скамейке. Просто подпрыгнул и встал:

- Она слепая? Тамар?

- Тебе не сказали? Посмотри на собаку. Собака-поводырь.

Асаф посмотрел: точно. Она той самой породы, лабрадор, поводырь слепых. Или почти как лабрадор. Не совсем такая, собственно говоря. Он уже открыл рот что-то сказать, но ему показалось, что Динка уставилась на него особенно глубоким взглядом. Она не сводила с него глаз, будто пытаясь ему что-то передать, предостеречь его. Асаф подумал, что сходит с ума: слепая? И Теодора ему ничего об этом не сказала? И человек из пиццерии сказал, что она ездит на велосипеде, а как же она удрала от полицейского?

Мацлиях удовлетворённо улыбнулся

- Я тебя удивил, правда?

Издалека послышался женский голос:

- Мацлиях! Скоро семь, иди домой!

- Это мама, - сказал Мацлиях, встал и начал собирать оставшееся печенье. Остатки кофе он вытряхнул из стаканов на землю и всё упаковал. Стаканы, тарелки, салфетку. Динкину миску. Асаф не двигался. Стоял, поражённый.

- Ну, давай. Пошли домой. – Мацлиях поднял пакет на плечо. – Хочешь прийти завтра тоже? Я буду здесь. Поговорим ещё, почему бы нет.

Асаф уставился на него.

- Через час, час с четвертью, - сказал Мацлиях и показал пальцем вверх, - посмотри на небо. Величайшее представление во вселенной!

Асаф спросил, какие звёзды можно различить с первого взгляда. Хотел выиграть время. Он чувствовал, что начинает что-то понимать. Мацлиях поднял руку и показал, где появится Венера, где Полярная звезда, Большая Медведица. Асаф не слушал. Что-то большое, даже чудесное, начинало открываться ему. Что-то, связанное с Тамар, с её отвагой делать иногда действительно сумасшедшие вещи и как бы устанавливать частные законы, только её собственные. Мацлиях объяснял, а Асаф скосил глаза вниз и столкнулся с заговорщицким взглядом Динки. Он снова послушно посмотрел на небо, думая о щедрости Тамар и по отношению к Теодоре, и с Мацлияхом; не денежная щедрость, трудно точно объяснить, щедрость другого рода.

- О чём я мечтаю? – сказал Мацлиях где-то там, рядом с ним. – Что когда-нибудь, Бог даст, будут полёты в космос. Что ракеты будут вылетать, как автобусы с центральной станции. – Он приложил руку ко рту и объявил: - Ракета на Меркурий вылетает через десять минут! Ракета на Венеру вылетает сейчас!

- Ты полетишь? – спросил Асаф.

- Может, да, может, нет. Смотря по обстоятельствам.

- По каким?

- Как мне захочется в тот день. – Он снова погладил Динку. – Ну, всё, я пошёл. Если найдёшь её, скажи ей – Мацлиях всё время собирает для тебя сведения, скажешь? Не забудешь? Мацлиях, это имя.

Когда он пришёл домой, жизнь набросилась на него, в смысле – всё то, от чего он на один день ускользнул. На автоответчике было пять сообщений от Рои, одно от Даноха, одно от Носорога и одно от родителей, которые рассказали, что уже приземлились, и что всё в порядке. Асаф наконец-то сходил в туалет и прочитал половину номера "Имя игры", не до конца понимая смысл слов перед глазами. Потом принял душ и позвонил Даноху домой, рассказал, что целый день гонялся за этой собакой ("Это она?" - Удивился Данох. - "Сука?"), попросил разрешения продолжать поиски ещё один день, и разрешение было дано. Потом позвонил Носорогу, успокоил его, что он жив, признался, что не многого пока достиг на поприще сыска, но – этого он почему-то не мог рассказать Носорогу – он чувствовал, что приближается к Тамар, настигает её.