Валерий Горшков - Любой ценой

– Конечно, – шмыгнула носом Света, вытирая глаза платочком. – Ты тогда еще подумал, что это они накануне украли кошелек с карточками у Вари с Шуриком.

– Так вот, – вздохнул Охотник. – Эти щипачи, как выяснилось, оказались дружками приятелей-воришек нашего Данилы, с «лимонихи». И те и другие входят в состав одной большой банды. Главарь которой… не буду называть его кличку… по слухам, отличается весьма крутым нравом, даже среди подобной мрази. И никогда никому ничего не прощает. Таким образом Сухарь со товарищи и услышал про некого хромого капитана, из-за которого двое воров оказались там, где им и положено быть – в тюрьме. И когда ни о чем не подозревающий Гном случайно ляпнул, что его инструктор по военной подготовке носит погоны капитана и ходит с тростью, этот урод сразу встрепенулся. Решил изловить меня на живца.

– А если бы ты пришел не один, а с милицией? – предположила Светлана. – Ведь могло же такое быть!

– Могло. Тогда он с честным невинным лицом поклялся бы, что в последний раз видел детдомовского приятеля Гнома аж на прошлую Пасху, – хмыкнул Охотник, пытаясь не показывать то и дело сотрясающую его тело боль. – Попробуй докажи. Никаких концов. И никаких улик. Сухарь рассчитывал на мою проницательность. Знал, что я просчитаю такой вариант заранее. И откажусь от него. Оставался только один выход – заявиться к нему на квартиру одному. Что я и сделал…

– Что случилось дальше? – Света медленно бледнела.

– Случилось именно то, чего я ожидал, – на квартире меня уже ждали, – дернул щекой Ярослав. – Сухарь, надо отдать ему должное, не стал ломать комедию и почти с порога раскололся. То есть объяснил, для чего я ему понадобился. Для того чтобы вернуть должок за отъехавших моими стараниями в места не столь отдаленные «правильных людей». Только возвращать должок будет не он, сявка мелкая, – мордой и авторитетом для этого не вышел, – а лично тот самый грозный и неуловимый дедушка, главарь банды.

– Я, кажется, знаю, о ком вы говорите! – сверкнув зрачками, с жаром прошептал Гном. Найденов, глядя на инструктора, словно спрашивал у него разрешения, можно ли произнести вслух это имя.

– Знаешь – молчи, – нахмурился Ярослав, для которого осведомленность простого детдомовского пацана оказалась своего рода неожиданностью. – Есть вещи, о которых женщинам лучше не знать. Прости, малыш… Но так мне будет спокойнее… – Охотник взял руку жены, погладил. – Словом, как я и ожидал, в квартире Сухарь был не один. С ним – еще трое. Однако так глупо умирать, – не сумев освободить Данилу, даже не увидев своего сына, – мне по понятным причинам не слишком хотелось. Завязалась драка. В конце концов меня ударили чем-то тяжелым в грудь и по голове. Когда я очнулся, уже стемнело. Я находился в совершенно другом месте. И рядом со мной сидел тот самый человек… Имени которого мы называть не будем. Оказывается, мы с ним хорошо знали друг друга уже много лет. Просто я до сих пор понятия не имел, что он и тот самый грозный бандит – одно и то же лицо… Короче, нам хватило двух минут, чтобы замять это дело. Оказывается, пока я был в отключке, меня уже посетил врач и даже заштопал рану на виске. Одежда моя была выпачкана и порвана, трость сломалась, поэтому он приказал достать мне одежду и палку. Затем мне завязали глаза, посадили в машину и довезли практически до самого подъезда. Где мы и расстались. Пообещав в будущем не переходить друг другу дорогу. Вот, собственно, и вся история.

– Нам всем просто повезло, – прошептала Света, на которой буквально не было лица. – Если бы на месте этого бандита оказался чужой, незнакомый человек, мы бы сейчас здесь не сидели. Как ты мог! – не удержав эмоций, она вырвала ладонь из рук Охотника, размахнулась и ударила мужа кулачком в грудь, попав в то самое место, куда не так давно угодила пуля. – Ты – просто мальчишка! Ты… ты…

Светлана осеклась, заметив, как застыло, а затем исказилось болью лицо мужа от такого пустякового для любого мужчины удара.

– Ой! Я совсем забыла. Славочка, тебе больно, да? – из глаз женщины снова покатились слезы. – Прости меня, дуру, прости, любимый! – она принялась целовать Охотника, а он сидел, не шевелясь, пытаясь перетерпеть очередную, пробежавшую по всему телу волну парализующей боли.

Данила вообще готов был провалиться на месте от стыда и обиды на самого себя. Ведь если бы не его глупая выходка, не его спонтанное желание «проститься» с местной шпаной, у Михалыча не было бы необходимости в одиночку идти на воровскую хату и рисковать жизнью, спасая его шкуру.