Валерий Горшков - Принц воров

— Да что за жизнь такая блядская… — застонал Херувим, вставая с дивана и натягивая хрустящие в темноте сапоги. — Ни пожрать самому, ни поспать, один лишь визг в ушах стоит!.. То эта орет, как потерпевшая, то щенок!..

— Ты куда? — хрипло отозвался с кровати Мямля, спать которому не мешало ничего.

— На фуякину гору! — рявкнул Херувим и, пренебрегая принципами маскировки, хлопнул входной дверью так, что с потолка осыпалась штукатурка.

Через полчаса он вернулся, с трудом втащив в дверь огромный баул. Света с мешками под глазами от бессонных ночей вышла встречать его с Ленькой на руках, следом появился Мямля, удерживая в опущенной руке «ППС» и тараща на мешок у порога глаза.

— Этого хватит? — уже спокойно поинтересовался Херувим, пнув мешок, отчего тот глухо звякнул.

Света на вопрос не отреагировала, молча ушла на кухню, зато Мямля размотал на мешке тесемки и одну за другой стал вынимать оттуда бутылочки с натянутыми на них сосками.

— Во, мля… Это что такое, Хер?

— Я спросил: этого хватит? — повторил Херувим, заглядывая на кухню.

— Да, идиот, хватит, — отозвалась Светлана, — на один день.

— На один день? — завопил, рискуя разбудить только что уснувшего ребенка. — Да здесь две сотни бутылок с пойлом!

— Это было заготовлено детям на один день! На следующий день ребенку нужно свежее! Ты где взял это?

— Не знаю, что за контора, но на ней было написано «Детская молочная кухня». Подломил, зашел, там пузыри с молоком. А сейчас заткнитесь все, чтобы я не слышал. Я буду спать до обеда.

Спал он до шести утра, потому что в тот момент было четыре часа, а Ленька проснулся через два.

Однако мало-помалу к такой жизни привыкли все, и даже грудной ребенок. Единственное, что произошло за оставшиеся дни и что напрягло нервы всех присутствующих, — это внезапная болезнь Светланы. Она свалилась с ног и оказалась без сил за считаные часы. Копившаяся в ней отрицательная энергия, пропажа молока, беспокойство ребенка и постоянное напряжение от необходимости находиться в запертом помещении с этими страшными людьми сделали свое дело.

Горячка, свалившаяся на молодую женщину, протекала столь же стремительно, сколь быстро началась. В итоге она завершилась полным выздоровлением. Но в первые и единственные сутки своего недуга Света решила, что это — конец.

У нее закружилась голова, кровь прихлынула к лицу, и она едва не упала, опершись свободной от ребенка рукою на край кухонного стола. Пестрые обои с изображением причудливых цветов поплыли у нее перед глазами, и она усилием воли заставила себя не упасть…

С трудом добравшись со спящим Ленькой до дивана, она, боясь задавить его, если ей станет совсем уж плохо, уложила ребенка, сама же с трудом прилегла рядом.

— Че эт с ней? — буркнул Херувим, оторвавшись от воблы с пивом.

Мямля встревоженно встал (Червонец не будет разбираться, отчего сдохла баба — от простуды или побоев) и подошел к Свете.

— Мама, ты чего?

— Ребенка… За ребенком посмотрите… — успела сказать она, и сознание покинуло ее, руки обессиленно упали…

— Бля, не было печали, — кряхтел Херувим, с отвращением на лице меняя на Леньке ползунки. Менять на голове женщины полотенце Мямля ему не доверил, и теперь головорез мучился с пеленками. — Ну почему эту работу нужно было поручить именно мне?! — Ленька вертелся и дрыгал руками, усложняя и без того неразрешимую задачу для Херувима. — Есть Сверло, есть Вагон, пускай бы они и подмывали эту дрисню!.. Почему я?! Почему не сказать мне: «Херувим, вон в том отделении милиции сидят трое легавых и чистят носы. Поди туда и вырежь эту святую троицу к бениной маме». И Херувим пошел бы и прирезал. И удовольствия испытал бы при этом гораздо больше, чем… лежи, лежи, чтоб тебя!..

К вечеру Светлане стало легче, однако она еще не знала, что нервный срыв, случившийся с ней, миновал. Она была по-прежнему встревожена за ребенка, не отводила от него глаз и беспрестанно инструктировала Херувима, обещая ему нажаловаться Червонцу, если тот сделает что-то, что заставит Леньку реветь.

Еще находясь без сил, она, видя, что сын хочет спать, но не может заснуть, потому что до сих пор еще не выслушал традиционной сказки, Света повернула голову к Херувиму и сказала:

— Он не уснет, пока ему не рассказать что-нибудь.

— Что, что я ему расскажу?! — зашипел убийца. — Я не знаю ничего!.. — Покосившись, он заметил, что Мямля вышел из комнаты и скрылся в туалете. — Мямля знает разные истории. Душа компании. Балагур.