Валерий Горшков - В рясе смертника

– Господи! – совсем по-детски уткнувшись лицом в Юркино плечо с еще не до конца зажившим розовым шрамом от стилета, подавленно прошептала Клио. – Какой кошмар! Но мне все-таки кажется, что тебе не в чем себя винить, милый. Это просто несчастный случай! Необходимая оборона! Ты стрелял после того, как убили Коляна! Ты спасал свою жизнь и жизнь брата! В противном случае вас всех отвезли бы в морг судебно-медицинской экспертизы и сунули в холодильник. Успокойся, ты все правильно сделал.

Юрка попытался сглотнуть слюну, которой не было, и посмотрел на Клио таким безумным взглядом, что у путаны по спине пробежали мурашки.

– …А на заднем сиденье, в обнимку с плюшевым медвежонком, сидит кудрявая девчушка годиков двух, – надтреснутым голосом закончил он. – В платьице и бантиках. Платье все в крови, глаза как стеклянные.

– О господи! Мертвая? – всхлипнула, всплеснув руками и закусив кулачок, шлюха.

– Нет. Пуля прошла через крышку багажника, заднее сиденье, слегка задела ей правую ручонку и застряла в переднем… Малышка была в таком шоке, что даже не почувствовала боли! Я чуть не убил ее, понимаешь?! – Схватив Клио за плечи, Юрка отчаянно тряхнул «журналистку», но тут же спохватился, обнял испуганно взвизгнувшую любовницу и притянул к себе.

– Прости, зайка… Я не должен был… Ты ни в чем не виновата.

– И… что вы с девочкой… сделали? – осторожно спросила Клио, не понаслышке знакомая с варварскими повадками своего нынешнего спонсора Флоренского, и, помолчав, добавила, не удержавшись: – Ведь она же теперь опасный свидетель.

– Да, свидетель. Представь себе, мой паскудный братец это тоже быстро смекнул. – Лицо Юрки перекосило судорогой. – А потому сразу же навел на девчушку ствол. Выродок!

– Мамочка моя!.. А ты?! – осторожно, с придыханием спросила Клио. – Ты ведь помешал ему, да?

– Я этому куску аборта сразу в табло со всего плеча засветил, – сквозь зубы поведал Юрка. Его потухшие, неживые глаза вдруг полыхнули, как два потревоженных порывом ветра тлеющих угля, до поры дремавших под слоем золы в глубине затухающего костра. Было видно, каким усилием ему дается каждое произнесенное слово. – Крепко приложил, всегда бы так получалось. Он на подпорках устоял только потому, что плечом стойку переднюю у джипа согнул. Короче, пока братец мой отмороженный торчал и колокольный звон в ушах слушал, вырвал я у него волыну с патронами, которую он у ног убитого Коляна подобрал, и навел ему в башку. Сгреб с сиденья девчушку вместе с медведем – не оставлять же ее в разбитой тачке со жмуриками – и только тут сообразил, что понятия не имею, что с ней делать дальше? С трудом врубился, что перво-наперво в больницу ее надо везти, на перевязку. Рана на руке хоть и не опасная была, но кровила основательно… Попытался узнать, как ее зовут, – молчит, смотрит в одну точку, словно ее, кроху, наркотиками накачали. Не сразу сообразил, что она скорее всего дочурка усатого финна, стало быть, по-русски не понимает. В общем, отнес ее в нашу тачку, где Колян лежал, посадил на свое место, на всякий случай сказал, чтобы не уходила, только вряд ли она меня услышала, а тем более поняла. Даже пальцем не пошевелила, словно окаменела. Так сильно испугалась…

– А… Руслан? – обронила Клио.

– Оклемался, гад, ему не привыкать. Врубился в тему, скотина, что я не дам ему убить ребенка, а скорее кончу его самого, порычал немного и присмирел, на ствол поглядывая, – с ненавистью ухмыльнулся Юрка. – За руль как миленький сел. Правда, пообещал, что мне за такие фокусы пиздец настанет. Вот только не уточнил, падла, когда именно… Думал, будет ждать момента, чтобы накинуться, но он подостыл быстро… Сообразил, наверное, своей усохшей от «дури» башкой, от какой гнусной лажи я его, дурака, спас… В общем, прежде чем свалить, мы джип с покойниками на всякий случай с обрыва в озеро столкнули. Как и предполагали, там глубоко оказалось, с крышей под воду ушел. Менты, конечно, потом найдут, но фора в несколько дней имеется… Девчушку высадили в первом же поселке, недалеко от местной больницы. Я ей пальцем на эту развалюху ткнул, мол, иди туда, так она ни слова не сказала, прижала покрепче медведя и потопала к больнице. Вошла внутрь… Братец мой матерится, на сиденье очком ерзает – мол, пора отсюда сваливать, тачка наша с дырками от пуль и разбитым стеклом и так слишком приметная. Но я пушку ему к затылку приставил и приказал ждать. Увидев раненого ребенка, эскулапы должны были сразу вызвать милицию. Так и вышло. Минут через десять из-за поворота на всех парах вылетел желтый милицейский «бобик», с визгом тормознул у больницы, из него выпрыгнули один всклокоченный в штатском и трое сержантов с автоматами, забежали внутрь… Из поселка мы окольными путями по грунтовке уехали, свернули потом в ближайший лес, забрались по колдобинам и кочкам в полную глухомань, к самому болоту, куда дороги уже нет, спустили нашу изрешеченную пулями тачку в овраг, облили бензином и сожгли…