Вячеслав Денисов - Убийство с отягчающими

– Я сейчас собак спущу, – пообещало устройство. – И сразу тебе будет не до пчелок.

Но дежурного это не смутило, он снова подмигнул и заговорил:

– Ты лучше открой, Витька. Я все-таки представитель власти.

– Наконец-то, – пробормотал, водя вокруг себя глазами, полными иронии, Сидельников.

Устройство больше не разговаривало, вместо него тишину улицы стал нарушать голос хозяина дома, подходящего к воротам. Слушая эту русскую речь, изредка прерываемую печатными словами, которые казались в этом потоке дерьмословия совершенно лишними, советник развернулся к операм и показал глазами на пояс Сидельникова. Собаки все-таки. А от местных, как уже неоднократно приходилось убеждаться, ожидать можно всякого.

– Ты какого ляда… – начал старик, но закончить не успел. Несмотря на то что перед ним стоял человек в форме, видеть которого он привык каждый день, старик увидел незнакомцев и стал орать во двор, словно его резали: – Маня! Маня, мать твою! Спускай собак! Спускай собак!

Полянский и Сидельников, для которых такое махновское неповиновение действующей власти было в диковинку, «пустили себе кровь в глаза» и вломились внутрь ограды.

– Они скорее сдохнут, чем вас пропустят! – кричал дерзкий пчеловод, и начинало казаться, что объектом его заботы теперь стало уже не его нарушенное право частной собственности, а незнакомцы. Удивляться, почему это произошло, времени не было. Две огромные лохматые собаки с черными мордами, роняя слюну и яростно грохоча истеричными басами лая, неслись навстречу непрошеным гостям.

Мутанты-«кавказцы» сдержали слово хозяина. Они сдохли.

Такой пальбы в Апрелевке не слышали с декабря сорок первого года.

Два «макарова» отработали до полного истощения боекомплекта, в рукоятки со щелчками были забиты новые магазины, а собаки все выли, визжали и продолжали искать спиной ось земли. Крови в них было не меньше, чем в любом человеке, и теперь она, со свистом вырываясь из множества отверстий, рисовала по снегу причудливые узоры.

Гаенко-старший топтался на месте, словно не веря в то, что его охранников можно убить, разводил руками и смотрел почему-то на дежурного, который сам был белее снега. Сорок первый случился явно до рождения апрелевского капитана, поэтому можно с уверенностью говорить о том, что такой стрельбы Похотин не слыхивал никогда в жизни. Разве что в армейском стройбате, когда перед присягой честно отстрелял вместе со своей ротой три патрона из автомата.

– Что ж вы… сволочи… По какому праву… Под суд всех…

Бросившись к стогу сена, хозяин дома выдернул из него вилы и стал возвращаться обратно. В контексте его предыдущего бреда становилось непонятно, про какой суд он говорил.

Такого старика Кряжину встречать ранее не приходилось. Гаенко-младший знал, к кому везти жену, чтобы обеспечить ей полную безопасность. Пятерка телохранителей, бронированный автомобиль, заграницы – все ерунда. Беспонтовый кураж. «Тетю Веру» нужно было везти сюда, в Апрелевку, и отдавать на попечение папе-пчеловоду.

– Не стрелять! – вскричал советник. Как поведет себя в такой ситуации Полянский, ему было еще неведомо, но что сейчас сделает Сидельников, Кряжину было известно хорошо. – Старик, я следователь Генеральной прокуратуры из Москвы!

Последнюю фразу советник произнес автоматически. Не пробыв в этом населенном пункте и двух часов, он уже стал сомневаться в том, что его жители знают, что такое Генеральная прокуратура и где она находится.

– Убью гада! – заорал Гаенко-старший и понесся на Кряжина, как Челубей на Пересвета.

– Ну, вы уж извините, – пробормотал Полянский, явно обращаясь к следователю, и нажал на спуск.

Из штанов находящегося в милитаристском угаре старика вылетел пук ваты, а из бедра выскочила струйка крови и стала беспорядочно метаться в поисках наиболее пригодного места на снегу.

Изумлению Кряжина не было предела: хозяин двора продолжал наступать, припрыгивая на раненой ноге, как собака, поранившая себе ногу о бутылочный осколок. В глазах его горел огонь ярости, через который Кряжин, как ни старался, не смог рассмотреть хотя бы зерно разума.

Очень своеобразно повел себя в этой ситуации кандидат на должность оперуполномоченного МУРа по раскрытию преступлений в сфере компьютерных технологий. Насадив шапку поглубже, он пригнулся и стал покидать двор, как под обстрелом. Его оружие по-прежнему находилось в глухо застегнутой кобуре, и, казалось, за двадцать лет службы он не совсем точно знал, что и когда с ним нужно делать.