Сергей Донской - Капитан разведки

Хорошенько растершись полотенцем, весьма недовольный всем этим мутным утром и самим собой, Хват вернулся в комнату, чтобы прибрать постель, прежде чем отправиться завтракать.

Его трапеза ограничилась большой чашкой чая с парой черствых кусков хлеба, намазанных тем, что какой-то умник придумал называть «маслом крестьянским». Посмотрел на будильник – в который раз за сегодняшнее утро. До начала рабочего дня оставалось больше часа. Вряд ли такая важная птица, как Антоненко, является в свой офис ни свет ни заря. Значит, опять ждать, а потом опять лебезить, в надежде, что этот гад забыл о вчерашнем инциденте и все-таки возьмет Хвата на работу. Уже за одно это хотелось его убить. Правда, пока что Хват имел возможность убивать лишь время, и он приступил к этому занятию, включив телевизор.

Показывали повторение воскресной передачи «О, времена, о, нравы». Обычно он ее не смотрел, а тут вдруг увлекся. Во-первых, это было интереснее, чем пялиться в потолок или сомнамбулически бродить по квартире, косясь на оставленную Алисой гитару. Во-вторых…

Хват резко подался к экрану.

Речь в телепередаче шла о той самой коричневой чуме, с которой он, если так можно выразиться, соприкоснулся. Короткий сюжет о недавнем митинге членов партии «Феникс» сменился общим планом студии, наполненной людьми, желающими выяснить, что же все-таки роднит и что отличает понятия «патриотизм» и «национализм». Просветить их намеревался восседающий на почетном месте молодчик по фамилии Агапонов, являвшийся лидером партии. Хват обратился во внимание.

Первым слово взял ведущий, пожилой дядька с породистым, умным лицом.

Он бегло напомнил зрителям кое-какие приметы нового времени. Памятный погром в Царицыне, бесчинства таких же «футбольных фанатов» во время матча Россия—Япония, бритоголовые молодчики с заточенными прутьями арматуры, листовки с призывами убивать инородцев, рок-концерты, проходящие под соответствующими лозунгами, этнические чистки в районе метро «Петровско-Разумовская» и на рынке в Ясеневе, забитые до смерти эфиопы, кавказцы, вьетнамцы, узбеки, афганцы…

– Когда-то в Германии, – подвел итог ведущий, – все тоже началось со штурмовых отрядов. До поры до времени те тоже просто маршировали по улицам и якобы охраняли правопорядок. А в нужный час помогли Гитлеру вырвать власть и стали опорой самого людоедского строя в истории человечества. И произошло это с молчаливого согласия народа. Разве не похожую в чем-то картину наблюдаем мы сегодня в России?

Отвечать взялся не сам Агапонов, а какой-то правозащитник с козлиной бородкой. Один из тех, которые стоят горой за всевозможные свободы – проворовавшихся политиков, прогоревших шпионов и известных душегубов.

– Помилуйте! – воскликнул он.

«Никогда», – ответил ему мысленно Хват, но все же принялся слушать, как правозащитник наводит тень на плетень, передергивая факты и выдавая черное за белое.

– Да, – блеял он возмущенно, – Государственной думой действительно утвержден законопроект «О запрещении нацистской символики и литературы», представленный министром юстиции. Но на чью мельницу он льет воду? Нам говорят, что все исключения касаются лишь – цитирую – «художественных и, мнэ-э, научных публикаций, фильмов и других, мнэ-э, материалов, осуждающих нацизм либо излагающих исторические события, когда, мнэ-э, использование соответствующей символики, литературы не направлено на пропаганду идей нацизма»… Но, – негодовал правозащитник, – как тогда быть с художественными произведениями, которые являются памятниками тоталитарного искусства? Я имею в виду, например, фильмы Лени Ришен… Рифеншталь «Триумф, мнэ-э, воли» и «День, мнэ-э, свободы». Это ведь настоящие шедевры кинодокументалистики! Если следовать букве и духу представленного законопроекта, то они также должны быть запрещены. Правильно ли это?

«Правильно, – кивнул Хват. – Абсолютно правильно».

– Нет! – вскричал его телевизионный оппонент. – Ведь так можно очень далеко зайти. В любом художественном произведении можно при желании усмотреть сочувствие нацизму. Возьмите хотя бы известное стихотворение Эдич… Эдуарда Лимонова из сборника «Мой отрицательный герой», посвященное Герингу!

– Я не хочу брать это гнусное стихотворение, – заявил следующий герой передачи, представленный как маститый кинорежиссер, фамилия которого Хвату ни о чем не говорила. – И с какой стати мы должны позволять воспевать фашистских главарей? Нам что, мало урока Второй мировой? Мы открыли панацею от коричневой чумы?